Ангел потерянного рая. Компас Судьбы. Том 1. Книга 5 Руслан Лимаренко

Кузнецов напряг всю свою силу воли, все свое желание, сосредоточился и поднял голову в небо, закрыв глаза. Его воля, дух, мысль соединились воедино под могуществом веры и немой просьбы Тому, Кто является последней инстанцией отчаявшейся души.

Автобус обогнал озверевшую толпу, подъезжая к светофору. Горел зеленый свет.

– О нет, только не это, – пробормотал Кузнецов, выскочив на проезжую часть.

– Стой! Стой! – закричал Кузнецов. Он взмахнул руками, жестами прося водителя автобуса остановиться.

Автобус остановился, водитель открыл переднюю дверь.

– Садитесь быстрее, – сказал он, наблюдая в зеркало заднего вида быстро приближающуюся толпу.

Кузнецов подхватил бездыханного Макса на руки, схватился рукой за поручень двери автобуса, проталкивая Макса вперед. Автобус тронулся, и в этот момент его настигла толпа. Один из подростков прыгнул за Кузнецовым следом в открытую переднюю дверь.

Кузнецов одной рукой держался за поручень, а другой поддерживал Макса, стоя спиной к двери.

– На, сука, получай! – крикнул подросток, вытащив нож и замахнувшись им сзади на Кузнецова.

– Обломись, – жестко произнес водитель автобуса, нажав на газ и делая резкий поворот налево при выезде на Волковский проспект. Сила тяжести сделала свое дело – подонок покачнулся назад и, потеряв равновесие, вылетел из автобуса, шлепнувшись на землю. На этой остановке водитель не остановился, проехал до следующей, где у него была конечная.

– Все, парни, дальше не поеду, теперь вы уж сами, – сказал он, вытирая пот со лба, – только торопитесь, им до вас бежать меньше минуты.

– Спасибо, брат! – крикнул Кузнецов водителю автобуса.

– Бог в помощь, – ответил тот, пристально посмотрев на Кузнецова.

Кузнецов, подхватив Макса за пояс, вытащил его из автобуса.

– Макс! Макс! – кричал он ему в лицо. – Приди в себя! Встань! Мне тяжело тебя тащить!

Но Макс был в глубоком обмороке.

– Черт побери! – выругался Кузнецов. – Господи, помоги нам, – тихо добавил он, выволакивая Макса на Касимовскую улицу. Сейчас эта часть улицы была пустынна.

– Фу ты, черт! – опять выругался Кузнецов, тяжело дыша. – И как назло ни одной машины не едет.

Он оглянулся и увидел, как толпа поднимает выпавшего из автобуса подонка.

«Скоро они будут здесь, – в тревоге подумал Кузнецов, – их много, мне одному с ними не справиться, они вооружены».

– Господи, не оставь нас, – прошептал Кузнецов, тревожно озираясь по сторонам.

Вдруг по противоположной стороне Касимовской улицы проехала машина. Кузнецов без всякой надежды махнул рукой. Машина притормозила и в нарушение правил дорожного движения развернулась через двойную сплошную, остановившись перед Кузнецовым.

– Подвезешь?! – спросил Кузнецов водителя.

– А чего не помочь людям, – ответил водитель, настороженно взглянув на пассажиров, – садитесь.

– Давай же, Макс… Эх… ну же, – говорил Кузнецов, делая попытки засунуть Макса на заднее сидение.

В его голове гулким эхом тикал таймер. «Жизнь – только миг между прошлым и будущим», – мысленно пропел Кузнецов, теряя реальность. Нога Макса все никак не влезала в салон автомобиля.

– Именно он называется жизнь, – пропел он вслух, пропихивая обездвиженного Макса в машину. Кое-как ему это удалось сделать, после чего он влез следом за ним, с силой захлопнув за собой дверь.

– С праздника едете? – спросил водитель.

Кузнецов ничего не ответил, закрыл глаза и без сил откинулся на заднюю спинку сиденья.

– Ничего себе у вас приключения! – удивился водитель, наблюдая в зеркало заднего вида выруливающую толпу с Волковского проспекта. – Ничего себе праздники, – тихо пробормотал он, при этом в глазах его появилась тревога.

Кузнецов глубоко вздохнул, открыл глаза и обернулся, увидев, что подонкам осталось добежать только несколько десятков метров, чтобы настигнуть их.

– А хрен вам! – рявкнул водитель, рванув с места прямо у них перед носом.

– Стоять, сука! – донесся до них крик.

Один из преследователей бросил палку вдогонку, водитель поддал газу, но палка все-таки долетела, гулко стукнув по автомобилю.

– Вот скоты! – выругался водитель, притормаживая. – Сейчас я выйду и им жопу-то надеру.

– Не стоит, – тихо произнес Кузнецов, – уж поверьте мне, езжайте, я вам заплачу и за это.

– Как скажешь, – ответил водитель.

Толпа увидела, что машина остановилась, и снова побежала вперед.

– Вот черт меня дери! – выругался водитель, делая тщетные попытки завести машину, нервно поворачивая ключ в замке зажигания. – Не заводится, сука!

Машина заглохла.

Кузнецов почувствовал, как все у него обрывается внутри, он вдруг побледнел и от волнения стал задыхаться.

– Вот черт меня дернул остановиться, – сетовал водитель, поворачивая ключ зажигания. Но тщетно – машина не заводилась.

– А, сука, попались! – раздался крик сзади.

Подонки все запыхались и стояли в десяти метрах позади машины, пытаясь отдышаться. Не понимая, что делает, Кузнецов открыл дверь и вышел из автомобиля. Он посмотрел сквозь толпу пустым и отрешенным взглядом, глубоко вздохнул и не своим, пересохшим от жажды хриплым голосом произнес:

– Я следователь… прокуратуры, – прерывисто проговорил он, вытащил дрожащими руками свое удостоверение, на секунду раскрыл и спрятал обратно во внутренний карман пиджака.

После этого толпа стала смотреть с вызывающе-наглым интересом в его сторону. Кузнецов почувствовал страх и опустил голову. Временно покинувшее его сознание от только что пережитого сильного стресса не спешило к нему возвращаться, он все еще видел перед собой только туман. «Облака – это мрак, скрывающий лица и там, туман – это ширма дождя – покрывало для ран2», – неожиданно прозвучали в его голове слова из услышанной когда-то песни. Кузнецов чувствовал, что он медленно начинает уплывать от реальности: голова его начинает кружиться, а ноги подкашиваться. Из последних сил он тряхнул головой, но временное забвение все же успело окутать его сознание, и он непонимающе посмотрел вокруг. «Деревья, лес, парк. Что это? Где я? – спрашивал он себя. – Толпа, подростки, кто они? Толпа, подростки», – не понимал он, осматриваясь вокруг. Странное поведение Кузнецова заинтересовало толпу – подростки стали молча и зло его разглядывать, придвигаясь к нему. «Толпа, подростки, автобус… Макс… Стоп!» – мысленно произнес он. В голове его что-то щелкнуло, и уже осмысленным взглядом он окинул толпу, грозно рассматривающую его. Подростки остановились. И тут Кузнецов снова почувствовал страх, который почти довел его до помешательства.

Толпа стояла, тяжело дыша. Понемногу учащенное дыхание подростков успокаивалось, а напряжение, наоборот, начинало нарастать. «Чего же это я так боюсь? – подумал Кузнецов, отряхивая свои брюки. – Они же просто подростки». Но успокаивал он себя тщетно. «Надо что-то говорить», – думал Кузнецов, опустив голову и пытаясь собраться с мыслями, которые разбегались. Молчание его затянулось, и в толпе пронесся ропот негодования.

– Ну, чего хочешь, мент!? – крикнул ему кто-то из толпы.

Кузнецов вздрогнул как от удара током, и в этот момент ощутил неожиданную ясность сознания. «Видимо, открылись резервы организма», – подумал он. По смелым взглядам подростков он наконец-то понял, что толпа почувствовала его страх, и осознал, насколько губительно было его молчание. Заметив снова нерешительность Кузнецова, толпа стала потихоньку двигаться в его сторону.

Кузнецов сделал глубокий вдох, потом выдох, посмотрел куда-то вдаль сквозь толпу, в густые серые облака мрачного неба, нависшие над горизонтом, и подумал: «Как же мне все это надоело – эти суровые страхи, сомненья… а не лучше ль сразу покончить со всем этим, одним махом?» И в этот момент ему вдруг стало все безразлично. Он ощутил какой-то внутренний покой от своего решения, какую-то целительную благодать души, как будто бы спал тяжелый непосильный груз с его плеч, возложенный, как он думал, на него немилостивой судьбой в качестве вселенского отката за…3

– А ничего! – спокойно ответил Кузнецов, улыбнувшись в ответ. – Я думаю.

Толпа была обескуражена таким спокойным ответом и неожиданным поведением вышедшего из машины мужчины в сером костюме, а потому снова остановилась, наблюдая. Заметив некоторое замешательство толпы, Кузнецов посмотрел своим усталым и пустым взглядом на угрожающе стоявших подростков, и вдруг, неожиданно для себя – на него снова накатила волна тяжелого судьбоносного бремени – с горькой и презрительной усмешкой произнес: