– Даже ржать в очередной раз надо мной не будешь из-за того, что я ныкаюсь от Юльки с бутербродом за спиной?

Я ничего не ответила, прошла к столу и стала собирать разложенные на нем фотографии.

– Зачем фотографии собираешь? – спросил Денис, заглянув мне через плечо.

– Ты все равно не поверишь. Их отдать надо. И забыть о том, что они вообще были. А Сергеич вернется, закончится моя практика по уборке территории.

– Чего случилось-то? – Денис даже перестал жевать и внимательно смотрел на меня, – Ты Сергеича видел? Про отца спросил?

– Не видела, – буркнула я и вышла в коридор.

Спустившись, подошла к машине. Мотор все еще мерно урчал, но в машине никого не было. Я заглянула внутрь. Ключи были на месте. Огляделась по сторонам, но двор и сквер были пусты, не единого звука, кроме шороха листьев, колышущихся на ветру. Тишину прервал скрип ржавой двери. Я обернулась. Дверь дворницкой была открыта, покачиваясь на старых петлях. Недолго думая, я рванула дверь на себя, входя в полутемное помещение.

Уличная тишина резко обрывалась, стоило только войти внутрь. Стараясь не шуметь и не наступать на разбросанные инструменты, лопаты и метлы (я выругалась, представляя, какой раз за последние два дня нужно делать уборку), я прошла внутрь. Голоса доносились из основной комнаты, в которой располагался стол и где на стенах раньше были вывешены фотографии.

– Где они? – надрываясь, кричал какой-то человек.
Я не смогла его разглядеть, дежурная лампочка покачивалась из стороны в сторону, кидая причудливые очертания теней на стены и потолок. Смотря под ноги и стараясь не наступить ни на что, я сделала еще пару шагов.

– Да пошел ты, – раздалось в ответ, и до меня донесся шум борьбы.

В тусклом свете лампы было видно, что в центре комнаты по полу катаются двое. Было невозможно разглядеть лиц, но я узнала белую футболку Антона. В драке он явно проигрывал, получая удар за ударом по лицу. Я огляделась по сторонам в поисках того, чем можно было огреть нападающего и спасти Антона, но рядом нашелся только черенок лопаты. Крепко обхватив его, как это делали в боевиках и фильмах про бейсбол, пошла вперед. Антон сбросил нападающего с себя, но они опять покатились по полу. Я замахнулась и со всей силы ударила. Человек под лопатой глухо застонал и упал навзничь.

– Туша рыночная, – выругался кто-то, отталкивая обмякшее тело на пол.

Это был голос не Антона.

Я так и стояла с лопатой наперевес, когда парень поднялся с пола и встал во весь рост. Даже света покачивающейся лампочки хватило, чтобы понять, что передо мной стоит тот парень, который подсаживался ко мне в сквере, который пытался залезть ночью в дворницкую, которого я видела на фотографиях и которого Хан назвал Раскольниковым.

Но думать было некогда, потому что парень начал надвигаться на меня, потирая руки. Лампочка замигала, предупреждая об опасности. Чем сильнее он тер руки, тем сильнее она мигала. Он резко раскинул руки и, смотря мне прямо в глаза, дико закричал. У меня заложило уши, я смотрела на его открытый рот, переставая понимать и ощущать реальность вокруг себя. Ультразвук бил по голове, заполняя собой всю окружающую реальность, я упала на колени, обхватив голову руками, пытаясь заглушить силу звука. Последнее, что я помню, это взрыв лампочки и летящие на меня осколки, после чего стало темно и я отключилась.

Открыв глаза, я не сразу поняла, что произошло. Луч света прыгал по стенам, рядом доносились голоса. Постепенно я стала слышать лучше, сознание прояснилось, и я поняла, что рядом стоит Денис и светит фонариком от телефона мне в лицо. Я зажмурилась и рукой отодвинула свет в сторону.