Конечно, орден это не все христиане, а только какие-то избранные из них. Михаил не метил всех, кого попало. Только редкостных людей, отвечающих его жестким требованиям.

Не так давно Акте сама начала отмечать людей. Ставить свои метки на живом теле из плоти и крови, и таким образом полностью порабощать человека, было куда приятнее, чем иметь простых рабов, каких имеют все знатные римляне. Помеченные люди обязаны были подчиняться ей, забыв о собственной воле. Если бы она посреди ночи парила над пропастью и призывала их туда, то они обязаны были проснуться и пойти на смерть, туда, куда зовет госпожа. Если она прикажет им войти в огонь, отсечь себе руку, выколоть глаза, убить собственных родных, то они, не задумываясь, это совершат. Только в отличие от Михаила она не злоупотребляла своей властью. Зачем? У нее хватало сверхъестественных слуг, которые могли сделать все что угодно без ущерба для себя. У людей хрупкие тела. Таких слуг для сложных заданий не применишь. Никто из них не проникнет ни в жерло вулкана, ни в толщу воды, ни в недра земли, при этом не погубив себя. Акте проявляла к ним снисхождение. Пока они не будут ей нужны, она их не призовет. Но грянь война, в которой люди станут ей нужны, и тогда она сожмет руку в кулак, призывая всех отмеченных ею, и они слепо придут на зов. Их глаза не будут видеть ничего, кроме ее воли. И они пойдут на смерть ради нее.

Акте наклонилась, чтобы поставить свою метку и на спящем Домиции. Пусть присоединиться к ее пока дремлющему и не призванному легиону помеченных. Нужно сделать это сейчас, пока она не передумала, и пока он не проснулся. Ей надо лишь прочертить линии когтями на его лбу, а потом дохнуть на них огнем. А может, стоит воспользоваться той меткой, которая уже есть на его груди и прожечь своим огнем ее? Но ведь это метка чужая. Акте все-таки решила поставить отметину ему на лбу, но так, что б ее никто не увидел. Ей нужен был только миг… и тут она скорее ощутила, чем услышала голос Нерона, зовущий ее. Что-то стряслось.

Тело персидского мага лежало раздавленным в кругу из статуй. Нерон сидел рядом, тупо глядя на труп. Его роскошные черные кудри разметались по постаменту, к которому он прислонил голову. Статуи его не трогали. Пока! Но он не чувствовал себя в безопасности. Судя по всему, даже львы, метавшиеся рядом, стали нравиться ему куда больше, чем изваяния, которыми еще недавно он восхищался.

Акте пнула ногой труп, переворачивая его на спину. Ему целиком содрали кожу с лица, так, что теперь было не узнать, кем был этот человек. Только цветастые одежды мага намекали, что он принадлежал к числу предсказателей, некогда приглашенных Нероном из Персии.

– Я думала, ты давно отослал их всех назад.

– Так оно и было. Я не знаю, как он проник сюда.

– Он пришел на зов статуй, – Акте всмотрелась в неподвижные лица тринадцати мраморных фигур, сомкнувшихся вокруг трупа тесным кругом. Когда она уходила пару часов назад, они стояли здесь же, но совсем в других позах. Сейчас образовавшийся круг все более сужался вокруг мертвого, будто они хотели и вовсе его растоптать. – Он пытался завязать им глаза.

Обрывки зеленого шелкового шарфа все еще висели на шее одной из скульптур. Ткань соскальзывала все дальше вниз, как змея. Еще немного, и она обовьется вокруг ног покойного.

– Похоже, он кое-что знал о таких созданиях, как я, – вдумчиво заключила Акте. – Но не знал, чего нельзя делать. Или по наивности решил, что содеянное не будет стоить ему жизни.

– Я приглашал его и целую орду других персидских магов, чтобы они избавили меня своими наговорами от ночных кошмаров, – Нерон все еще сидел на полу, даже не думая подняться. Его взгляд был задумчивым. – Это было незадолго до того, как во дворце появилась ты. С тех пор они мне стали не нужны.