Вдруг струю втянуло в подземную канавку, а с нею – и лодку.

– Ух, как темно! – проговорил солдатик. – Где я? Это все штуки противного колдуна. Если бы картонная барышня была со мною, я думаю, мне не было бы так страшно.

В эту минуту появилась обитательница канавки, водяная крыса.

– Ты кто такой и как сюда попал? Где твой паспорт?

Солдатик ничего не ответил и только крепче ухватил свое ружье. Лодка неслась, крыса гналась за нею и злобно кричала камышам и соломинкам:

– Остановите его, он не заплатил пошлины и не показал паспорта.

Но течение делалось быстрее и быстрее. Впереди показался свет и послышался шум воды. Канавка изливалась в речку с значительной высоты. Выходило что-то похожее на водопад. Бумажная лодка закружилась, перевернулась, и солдатик исчез в водовороте. Одну минуту в уме его мелькнуло воспоминание о танцовщице, которую он уже никогда не увидит; потом кто-то пропел ему в самое ухо:

И затем… его проглотила рыба.

Вот тут-то было действительно темно, хуже, чем в канавке, и вдобавок – жарко.

Но несмотря на такое неудобство, бравый солдатик продолжал лежать смирно, с ружьем на плече.

Рыбу поймали рыбаки и снесли на рынок, где купила ее кухарка. Солдатик почувствовал, как рыба затрепетала. В эту минуту кухарка полоснула ее ножом, и солдатик увидел свет.

– Оловянный солдатик! – удивилась кухарка и, взяв солдата поперек туловища, понесла его в комнаты, где всякий желал посмотреть на человечка, проглоченного рыбою, как Иона – китом.

Бывают же чудеса на свете! Солдатик очутился в той самой комнате, на том самом столе и между теми самыми игрушками, где он находился до падения из окна. Картонная танцовщица стояла на том же месте и в той же позе.

Солдатик и танцовщица друг на друга посмотрели, но ничего не сказали.

Вдруг мальчик схватил несчастного солдатика и ни с того ни с сего бросил его в камин. Все это были штуки черного колдуна.

Охваченный огнем, солдатик стоял неподвижно с ружьем на плече и не сводил глаз с танцовщицы. Он начинал уже плавиться. Вдруг порыв ветра сорвал картонную девицу и унес ее в огонь. Минуту спустя от солдата остался кусочек олова, а от танцовщицы – кучка пепла!

Жил когда-то давно король, который очень любил наряжаться и все свои доходы тратил на наряды. Делал ли он смотр войскам, ехал ли в театр на прогулку, он только и думал о том, как бы показаться в новом наряде. Чуть ли не каждый час он менял свои костюмы; и как про иных королей говорят: «король в совете», про этого говорили, что он в своей уборной.

Столица королевства была очень многолюдна. Ее посещали иностранцы всякого рода. Однажды двое плутов, проведавши о слабости короля к нарядам, явились в столицу под видом ткачей и предложили соткать удивительную материю.

– Материя нашего производства, – говорили они, – не только красива по узору и краскам, но она еще обладает удивительным свойством: сшитое из нее платье будет невидимо для людей глупых и неспособных к занимаемой ими должности.

Услыхав об этом, король пришел в восторг.

«Платье из такой материи бесценно, – размышлял он. – Оно даст мне возможность отличать умных от глупых и узнавать, кто из моих подданных непригоден для занимаемой ими должности».

Не долго думая, король велел дать мнимым ткачам значительную сумму денег с тем, чтобы они тотчас же приступили к работе.

Плуты поставили два станка и принялись делать вид, что ткут. Беспрестанно требовали они то шелку, то золотых ниток, и все это припрятывали в мешки, а сами от утра до вечера сидели за пустыми станками.

Королю очень хотелось посмотреть, как идет работа, но он не решался. Ведь дураки не могут видеть этой удивительной ткани. За себя-то он не боялся, но все-таки благоразумнее было послать сперва кого-нибудь другого.