– Слушаю-с.

– В комнату мою не смей входить.

– Слушаю-с.

…Утром, часов в шесть.

– Барыня, а барыня…

– Что тебе? Я ведь тебе сказала, не смей меня будить!

– Да я не бужу-с, а я только пришла спросить вас, можно ли мне через вашу спальню пройти али нет.

– Маша, подите разбудите барина. Скажите, что в гости ехать пора.

– Слушаю-с.

– Но вы знаете, какой он нервный… Смотрите, не испугайте его, а разбудите осторожно, как я его бужу!

– И поцеловать его, как вы, тоже прикажете-с?

– Я приказала тебе нагладить зелёный капот – почему же ты не подала его мне?

– Извините, он ещё не глажен, барыня.

– Почему?

– Посыльный к барину пришёл.

– Так что же?

– И всё утро у нас на кухне сидел.

– При чём же тут посыльный?

– А при том-с, что при нём я никак не могла решиться гладить ваш капот.

– Почему?!

– Да потому что зелёный цвет до ужасти как мне не к лицу.

Капот (франц. Capote) – в данном случае домашнее женское платье, разновидность домашнего халата, пеньюара.

– Далеко ли, Матрёна, собралась?

– Домой, родимая, домой… Страшно у вас в столице, народ двугорлый – в оба, значит, горла жрёт.

– Да что ты?!

– Истинно, сама слыхала, как барыня за обедом говорила, что хлеб не в то горло попал.

– Ушла я от господ своих, Авдотьюшка!

– Почему, Аксиньюшка?

– Суди сама, что эфто за жисть: чай – опивки, сахар – огрызки, папиросы – окурки, свечи – огарки! Да нешто прислуга может удовлетворяться таким добром?!

– Барыня, позвольте мне пачпорт и расчёт.

– Почему?!

– Вы не ревнуете меня к вашему мужу, а я так не могу у вас жить!

– Вообразите себе, наша прислуга была с проказой!

– И-и… сударыня, да когда же они были без проказ?!..

Встречаются две прислуги.

– Хорошее место у тебя?

– Как тебе сказать…

– Да у кого живёшь-то: у купцов али у господ?

– У господ, у настоящих господ… Стала бы я у купцов жить!

– Нонеча купца-то от барина и не отличишь.

– Что ты! Сейчас видно, что купчиха, что барыня. Жила я у купчихи, так, бывало, она всё к тебе с любезностями льнёт: «пожалуйста» да «благодарю» токмо и слышишь от неё, а барыня совсем другое.

– Что же, лучше обращение?

– Не то, чтобы лучше, а как, стало быть, что не по ней – сейчас тебя либо туфлей, либо чем ни попадя по физиономии – раз, два, три…

– Смотри, милая, идёшь ты на место, всячески блюди себя, не пропади ни за грош, ни за копейку.

– Что вы, тятенька, не сумлевайтесь: меньше как за сотенный билет ни в жизнь ни на что худое не соглашусь.

– Ты что же это без места?

– Только что отошла.

– Что ж, не поладила с барыней или что?

– С барыней-то поладила, да с барином ссора произошла промеж нас.

– Анна, вот вам расчёт.

– Чем, барыня, матушка, провинилась я?

– Язык за зубами не умеешь держать.

– Да как мне его, милая барыня, за ими удержать, когда во рту всего-навсего один зуб торчит.

– Хорошая у вас прислуга?

– О, очень хорошая!

– Исполнительная?

– Очень, ещё даже не успеешь приказать ей, а она уже исполняет.

– Как же это?

– А так. На днях, например, пришёл муж домой, только что я подумала, что надо его поцеловать, а она уже и поцеловала его.

– Матрёна, вычисти мне две пары ботинок.

– Ишь ты, две пары?! Нешто сегодня на четвереньках ходить будете?

– Барыня, а барыня, кохту-то вашу, стало быть, я пропалила всю.

– Как?!.. Ну, хорошо, после этого вы можете убираться вон, и я вычту её стоимость из вашего жалованья.

– Да ты, барыня, зря-то не надрывайся, не серчай, кохту-то свою всё одно не стала бы носить.

– Почему?!

– Да потому что всю-то я её заржавила, стало быть.

Барыня наняла деревенскую прислугу.

– Смотри, Параша, – говорила она, уходя из дому, – без меня никого не пускай в квартиру, потому всякий народ ходит, воры и мошенники.