– Я, если что, Сергей, это тёть Наташа, это Юрич, – из-за топкой пассажирки показалась рукотворная лысина мужика лет 25—45. Размахивая остовом окорочка, Сергей принялся знакомиться, создавая впечатление общей с Андрушей и Яриком компании, словно он всех в этом вагоне и собрал. И, игнорируя обедающую рядом тёть Наташу, полез по ней через проход жать руку потенциальным собутыльникам.

На протяжении жизни Андрушу регулярно обделяли равнодушием всякие маргиналы. Бесчисленное число бомжей и стремящиеся к ним просили у него разрешение присесть и поведать кровоточащую историю о нелегкой судьбе. Аллея будет полна, но бродяга подойдёт именно к Андруше – глотнуть пива или поклянчить денег похмелиться – со словами: «Ну, ты же сам понимаешь…».

«Да не понимаю я! Ведь я же не похож!», – смотрел на себя Андруша. И горько иронизировал, что приближающийся бич – это его бич.

– От души, пацаны, – Сергей втянул туловище на исходную, и его рука внезапно обзавелась двумя дополнительными стаканчиками. Ярослав и Андруша поотнекивались, но переместились к душевному семейству, над которым спали ноги в трениках и некогда белых носках. Оказавшись внутри плацкартного купе, молодые люди увидели, что принадлежит трикотаж храпящему мужчине в футболке «Спартака». Сей факт изрядно огорчил и без того сломленного Андрушу, так как сулил острые дискуссии о футболе.

Но так же оперативно журналисту полегчало – от неожиданно легкой победы над Сергеем в битве за право не пить с ним. Да и бутерброды пошли настроению на пользу. Вдобавок проявил себя дед: проходившая проводница предложила чай-кофе только Че и Андруше, намётанным глазом отфильтровав ценителей иных напитков. Юрич оскорбился.

– Ишь, свиристёлка! – лихо заскрипел он вслед работнице РЖД. – Конечно, у этих балалайка звонче, чем у меня! К ним и подходишь. Я, может, чая хотел!

Смех парней стих и к компании вернулась проводница.

– Так вы чай будете? – обратилась она к деду.

– Свиристёлка ты – и никто больше! С мужем за жизнь сластей наелась, теперь с краю спишь. Высыпаешься. А днём бегаешь – людей теребишь, – оповестил о своей деменции Юрич. – Сама чай свой пей!

– Дед, не мороси! – выдавливая на хлеб майонез, осадил родственника Сергей. – Это ж мы его после инсульта везём восстанавливаться, квоту дали, понял? А вы сами – белгородские?..

В ходе знакомства Сергей предстал рьяным почвенником, учредителем ООО «БелгЕвроЗабор», а также обладателем кулаков с закачанной под кожу борной мазью – «семью защищать». До смешного серьёзный человек регулярно постукивал костяшками по металлическому ребру столика, а его глаза инстинктивно скакали по купе в поисках врагов семьи.

– Клю-клю-клю! – Сергей посмотрел на деда и тот почему-то наполнил его стакан.

– А? – повернулся Ярослав, ему показалось, что он что-то не расслышал.

– Да это наше, цеховское. На работе вибростолы, которые заборы делают, гудят, понял? Шумно. У нас, как на стройке, волшебные слова есть, чтоб быстро и ясно было, что надо, – раскрыл фокус Сергей.

Согласно цехо-русскому словарю, «клю-клю-клю» обозначало просьбу выполнить действие, связанное с жидкостью. Направить шланг, подлить воды в раствор или наполнить стакан… Всего волшебных слов было пять. Помимо «клю-клю-клю», рабочую жизнь сотрудникам ООО облегчали восклицания «Айра!» («Нечего сидеть, и так достаточно отдохнули. Пора за работу!»), «Ав-ав-ав!» («Не так быстро! Я плохо схватился за плиту со своего края!»), «Пэк-пэк-пэк!» («Давай поднажмём, пока хорошо работа идёт. Надо не упустить этот момент вдохновения и успеть сделать как можно больше, чтобы быстрее закончить») и «Фэ!» (показатель высшей степени удовлетворенности результатом труда, качеством предмета или внешностью девушки).