Андруша сбросил вызов, узнал точное время и перезвонил.

– Двадцать семь минут первого! – вежливо сообщил идиот.

– Это ты так издеваешься или нажрался? – риторически засомневалась Алёна.

– Да вот тут часы висят, я серьёзно. Приходи в гости! – почти по слогам, чтобы не выпячивать дефекты речи, предложил Андруша. – Я всех выгнал. Только тебя видеть хочу.

– Чёрт. Ты же шутишь? Я спать легла. И ты пьяный, – диагностировала уже сидящая на краю кровати девушка.

– Не настолько, чтобы ты об этом пожалела. Пивка кропаля попил. Давай, не думай. То есть, думай и давай. Давай, приезжай, в смысле… Короче, ты поняла. Приезжай. А то не позову больше, – пустил в ход алкоультимативные аргументы ночной абонент.

– Блин. Только я завтра днём же уезжаю, – дала слабину Алёна и через минуту уговоров пошла собираться.

Ей повезло. Природа спонсировала её лицом, не требующим большого количества косметики, и умом, позволяющим это понять. Сие сократило время подготовки к выходу до получаса.

Развернувшись с балкона, Андруша наткнулся на Ярослава. Сердобольный друг вошёл в его положение и решил скрасить одиночество оставленного на произвол товарища. Ну или выпроводить домой. А Яна никуда не денется.

– Ну как, хороша? – следуя за Че на кухню, завистливо спросил Андруша.

Ярик выдержал паузу. Он раздумывал: сказать правду – значит, начать хвастаться (а есть чем) и дразнить обделённого, поэтому лучше промолчать. Да и не любил он обсуждать подобные вещи. Но раз уж журналист спросил…

– Так себе, бог увидит – лучше даст, – ответил Ярик, намекая на нежелание распространяться. – А ты нафига сказал, что русский?

– Да далеко зашло, как-то стрёмно потом было б. Ещё и Алёна есть такая… Третий месяц с ней воюю. Сейчас в гости ко мне приедет, – собирая по кухне пожитки, объяснил Андруша.

– Одну никак, вторую никак из-за той… Ни ртом, ни жопой! – рецензировал рассказ Че.

Обезображенное алкоголем сознание Андруши постепенно приобретало человеческий вид. Первый хук по состоянию грогги нанёс адреналин, которым наполнился кавалер после согласия Алёны приехать за полночь. Андруша мимолетно представил себя Маской, у которого всё получается, за что он ни берётся. Пёс Ярика придал этой фантазии мистическую правдоподобность, и парень даже попытался сдвинуть взглядом рюмку. Увы.

Летящей походкой Андруша пошагал к раковине добивать опьянение струёй воды. Посвежевший и лёгкий, он обулся, пожелал Ярику справиться с Яной и за него тоже и полетел к себе домой – облагораживать гнездо. Через пять минут он ввалился в свою прихожую. Включил свет, добыл веник и стал заметать следы своей жизнедеятельности.

– О, так это ж типа у меня гости были! – сообразил жулик и запер веник в кладовке.

Быстрорастворив кофе, Андруша стал думать, чем бы отвлечься от волнительного ожидания гостьи и прихорошить мозг. Чтобы подальше уйти в развитии от обезьяны, он сел смотреть на ютубе лекцию про антропогенез.

От доцента Дробышевского пытливый ум узнал, что человек унаследовал от своих предков любопытный инстинкт. Стоя на краю пропасти, высоком балконе или крыше, люди ощущают неведомую силу, которая тянет их прыгнуть вниз. Тянуло и Андрушу, поэтому он увлечённо послушал о себе. По словам учёного, желание совершить фатальный прыжок – эхо доисторической жизни на деревьях. Если обезьяна находится на дереве у пропасти, то она как пить дать забралась на тонкий конец ветки. И, чтобы не упасть кокосом оземь, согнув ветку своей тяжестью, ей нужно немедля перемахнуть на другое дерево. Вот, дескать, и человек, стоя на шестнадцатиэтажной панельной пальме, исподволь хочет прыгнуть. Не иначе как на лианы электропередач.