– Тебе, Пастухов, грешно так говорить, – пытался разубедить Андрея товарищ, видя его неудовлетворенность, даже на таком торжестве, как эта вечеринка, устроенная по поводу окончания зимней учебы и производства в унтеры, – ты всегда был первым у нас, и тебе ли сомневаться в своем будущем?

– Я считаю, что еще и половины пути не прошел к тому, чтобы считать себя военным топографом, – настаивал на своем Андрей, – так, подмастерье мы все и не больше.

– Ты все же полагаешь поступать в Военно-топографическое училище?

– Непременно, в этом же году, – сказал Андрей, ударив ребром ладони по колену.

Что делать дальше, Андрей представлял себе четко и потому на следующий день подал рапорт заведующему командой с просьбой об оставлении его при команде, чтобы он мог лучше подготовиться к поступлению в училище. Начальник военно-топографического отдела Главного штаба, рассмотрев ходатайство, дал разрешение, и Андрей вместо Курляндии выехал с оставленными в старшем классе учениками команды в Сокольский уезд Гродненской губернии.

На новом месте Андрея поразила бедность, в которой жили люди. Затерянные в лесной глуши деревушки представляли собой сборище самых невероятных строений, порой больше напоминающих времянки, чем жилье людей, живущих здесь с давних времен. Теснота, нищета окружающей деревушки еще больше подчеркивались живописной природой: сосновыми борами с их могучими, вековыми деревьями. Но они, увы, не принадлежали тем, кто жил рядом с этой красотой.

Жить пришлось в палатках. Питаться консервированными и сушеными продуктами. А вот что для молодого топографа было здесь привлекательно, так это возможность показать свое умение в отображении на карте сложного мелкосопочного рельефа, большей частью покрытого густыми лесами с вкраплениями полянок.

Не до красоты лесов и нив было в этот год Андрею. Нужно было произвести съемку в масштабе сто сажен в дюйме на площади более четырех квадратных верст, полуинструментальную – в масштабе пятьсот сажен в дюйме, глазомерную – в том же масштабе на площади 108 квадратных верст; положить нивелирный ход протяженностью пять верст.

– Молодец, Пастухов, из тебя выйдет топограф, – с удовольствием отметил обучающий офицер, закончив запись в полевом журнале после приемки последней работы Андрея, – и времени выкроил себе порядочно на подготовку к экзаменам. Желаю тебе успехов!

В середине августа Андрей получил разрешение на выезд в Петербург и сдачу экзаменов в училище. Он регулярно посещал все дополнительные консультативные занятия при училище, штудировал теорию математики, перерешал уйму задач и примеров. Товарищи старались почаще составлять ему компанию, как только уловили его познания в науках. Надеясь восполнить пробелы в подготовке, внимательно прислушивались к Андрею, когда он, контролируя себя, вслух проговаривал материал.

Снова волнения, успешная сдача экзаменов, получено 8 необходимых для поступления баллов и… отказ в приеме «из-за отсутствия вакансии». Счастливчики, еще недавно не смевшие и намекнуть Андрею о собственном превосходстве по происхождению, жадно ловившие его разъяснения теорем и доказательств, теперь с видом победителей поздравляли друг друга с поступлением в училище и совсем не замечали недавнего товарища.

Неудача больно ранила Андрея своей несправедливостью. Он был обескуражен, но сдаваться и не думал. «Судьба – судьбой, а полагаться на нее я не собираюсь, судьбой надо распоряжаться самому», – думал Андрей, сидя на скамейке Александровского сада, после возвращения в команду из училища.

Осень. Полевые топографические работы заканчивались, и не было смысла на зиму отправляться в Курляндию, к месту назначения.