[ТАСС]

Большинству тех, кто его знал, Громыко запомнился человеком скрытным и замкнутым, лишенным человеческого тепла. Считали, что он был похож на машину. Даже родных он поражал.

Его сын Анатолий Андреевич рассказывал мне:

– Никогда не видел его лежащим на диване, никогда не видел небритым. Он был человеком немецкой пунктуальности. Отдыхая в Барвихе, он упал и сломал правую руку. Как же подписывать документы? Заказали печатку с факсимиле.

Но есть люди, которые уверяют, что было два Громыко – и очень разных. Один из них вполне симпатичный. Посол Валерий Васильевич Цыбуков, бывший сотрудник секретариата министра, рассказывал, как Громыко назначил руководителя управления МИД послом. Тот уехал, а через три года умер.

Громыко сказал в узком кругу:

– Когда мы его назначали послом, то знали, что он неизлечимо болен. Но мы сознательно пошли на это, чтобы дать ему возможность завершить карьеру послом Советского Союза.

Сын Хрущева Сергей Никитич вспоминал, что, когда тяжело заболела его сестра, понадобилась помощь американского врача. Но как получить для него визу? Рискнул позвонить Громыко, с которым жил в одном доме. Тот предложил зайти.

Выслушал, сказал:

– Ну что же, это дело гуманное. Я постараюсь помочь. Позвони мне завтра.

Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко, находящийся с официальным визитом в ВНР, выступает на заседании парламента Венгрии (в президиуме первый секретарь ЦК ВСРП Я. Кадар). Будапешт, 1980

[РГАКФД]

Лидия Дмитриевна, оберегавшая мужа от всевозможных неприятностей, вставила:

– Андрюша, сам ты этого вопроса решить не можешь. Это надо согласовать.

Она понимала, что всякое участие в делах опального семейства Хрущева едва ли понравится Леониду Ильичу Брежневу. Но когда на следующий день Сергей Хрущев позвонил Громыко, выяснилось, что указание выдать визу уже дано.

Заместитель министра иностранных дел Михаил Степанович Капица писал: «Громыко был выше среднего роста, имел мужественное лицо, густую черную шевелюру с легкой проседью, немного сутулился. Говорил чистым баритоном, ровно, окал, задумавшись, шевелил губами… Утверждают, что он никогда не улыбается. Это неверно. Он часто улыбался, правда, делал это как-то застенчиво».

И вот что многие отмечали: в самые напряженные минуты ни один мускул на его лице не дрогнет и выражение лица не изменится. Выдержка и хладнокровие невероятные.

Министр иностранных дел СССР А.А. Громыко в рабочем кабинете. 1983

[РГАКФД]

Потомственный дипломат Олег Александрович Трояновский рассказывал мне, как на переговорах по ограничению ядерных вооружений формулировку в одну строку Громыко отстаивал пять дней и добился своего:

– Упорство Громыко – как паровой каток.

Сам Громыко заметил: «На переговорах важно не только о чем-то договориться, но и юридически точно зафиксировать договоренность. Формулировки – это самое трудное».

– Надо понять ту эпоху, в которой людям надо было выжить, – говорил мне Александр Александрович Бессмертных, который работал с Громыко, а потом сам стал министром иностранных дел СССР. – Андрей Андреевич был чрезвычайно осторожен. Он окружил себя защитной толстой кожей, за которой скрывался интеллигентный и ранимый человек. Эта защитная система спасала его от неудач. После войны всякое общение с внешним миром было смертельно опасно, потому что самым страшным обвинением было обвинение в шпионаже. Министерство иностранных дел находилось в зоне особого риска.

Так и появилась у него маска, которая всеми воспринималась как его истинная натура. А под маской скрывался очень интересный человек. Дипломаты, которые работали у него в группе помощников, видели его и дома, и на даче, считают Громыко одним из самых эрудированных и интеллигентных людей того времени. На его рабочем столе в кабинете оставался лишь маленький прямоугольник свободного места, остальное было занято книгами. Он неплохо разбирался в искусстве, очень интересовался историей, собирал историческую литературу.