– Садись. Автобуса будешь ждать до второго пришествия. А что касается крысы… Лина, только что ты получила реальную угрозу. Кто-то слишком сильно хочет, чтобы ты прекратила расследование, а это значит, что ты подбираешься ближе к правде. Вспомни отца, ты же не знаешь, получал ли он такие сообщения до того, как… кхм… – Илья запнулся и не договорил фразу. – А этот мент недоделанный швырнул тебе обратно самую настоящую улику. То, что я подкинул ему крысу, может и тупость, но на такого осла как Волков другое не действует.

А ведь Илья был прав. Я не знаю, каким образом папа выяснил, что на самом деле случилось с Мариной, и не знаю, пытались ли его остановить. Что, если до того, как действовать столь радикально, убийца тоже посылал папе угрозы?

– Так и будешь стоять? Дождь начинается… или это снег? Вымокнешь вся. Садись.

Я молча села в машину и перевела дыхание. Мне вдруг даже стало стыдно за то, что я так напустилась на Илью, правда гордость не позволила извиниться.

– Может, тебе лучше какое-то время не высовываться? Занимайся своими пирожками, а вынюхивать обожди.

– Еще скажи, что за меня боишься, – хмыкнула я.

– Есть такое, но не обольщайся: дело не в тебе. Мне кажется, ты действительно можешь выяснить правду. Я должен узнать, что случилось с Маринкой. Особенно теперь… – Илья крепко сжал руль, словно пытался на нем выместить злобу.

– Я не успокоюсь, не думай. И голову в песок прятать не стану. Даже на время, – процедила я. – Если ты прав, и мне подкинули эту крысу, так как я подобралась к правде, то время терять нельзя.

– Дело твое, но будь аккуратнее.

– Илья… мне нужна твоя помощь, – я наконец решилась это сказать, но вопреки моим ожиданиям, он не съязвил и не усмехнулся. Да и вообще, после того как я рассказала Илье про Богомолова, он стал скуп на иронию.

– Я вроде и так помогаю, – пробормотал он, не отрывая взгляда от дороги.

– Я должна встретиться с Камиллой и хочу, чтобы ты мне в этом посодействовал.

– Ты думаешь, девочка тебе чем-то поможет?

– Ты знал, что у Камиллы начинался сколиоз?

– Искривление позвоночника? Нет, Маринка не говорила. Ками жаловалась как-то, что у нее спина болит, но я думал, это что-то несерьезное, хотя сколиоз же тоже не так страшно? У нас у всех он есть в той или иной степени. А почему? Что-то со стульями в школе? – Илья вдруг заволновался, и я поняла, что Маринина дочь до сих пор ему небезразлична. Видимо, он действительно к ней привязался.

– Понятия не имею, но если и ты об этом не знал, то не все так просто.

Я рассказала Илье о нашем разговоре с Катериной. Он слушал, не перебивая, только хмурился все сильнее, а потом вдруг так резко развернул машину, что, если бы не ремень безопасности, я бы улетела.

– Ты что творишь?!

– Едем ко мне домой, – отрезал Илья.

– Зачем?! Что мы у тебя забыли?! – Меня всегда раздражало, когда кто-то пытался решать за меня.

– Потом поедем за Лиской в школу и попробуем разыскать Камиллу, но перед этим мне нужно переодеться и сходить в душ. Под утро был завоз в бургерную, а когда я все принял, пора было будить Лиску, потом вести ее в школу. Старая грымза Таисия, ее учительница, высказала прямо при дочке, что у меня неподобающий вид. Это ее месть за вчерашнее, я ж ей вставил, что она не следит за детьми… Нет, на нее мне плевать с высокой колокольни, но Лиску не хочу подводить.

Меня тронула его забота о дочери. Удивительно, но за эти пару дней моя неприязнь к Илье куда-то делась. Не знаю, хорошо это или плохо, но в нем я вдруг увидела союзника, в котором на самом деле нуждалась. И все же разум оставался при мне. Я все еще не доверяла Романову, хотя всем сердцем надеялась, что напрасно. В любом случае теперь я, кажется, начинала понимать Марину.