– Так, так… Слишком черное… слишком вульгарное… слишком скромное, слишком серое, слишком пестрое… О!

Вдруг откуда-то из глубин гардероба она достала прекрасное длинное белое платье из изысканного кружева с тонким полупрозрачным белым подкладом, длинными рукавами и широким декольте, обнажавшем плечи. Она протянула его Анариэль. Девушка недоуменно посмотрела на Далиссу, переводя взгляд на платье.

– Это тебе подойдет! – весело проговорила демоница. – Это платье было вывезено еще из Тассарианского царства и принадлежало королевской семье Тарганов, правивших там, а сшито оно было специально для Изарэль Тарган искусными мастерами Тарнариэля из тончайших нитей тутовых шелкопрядов! Настоящее сокровище, скажу я тебе! Я припрятала его в ожидании, когда в нашем гареме появится та, которая сможет собой украсить этот великолепный наряд. Десят лет прошло! Я почти забыла про него. Скорее надевай, милочка!

Анариэль послушно надела платье и невольно поежилась. Оно было настолько тонким и невесомым, что она ощущала себя в нем почти что голой. С таким же успехом она могла обернуться в пару слоев органзы, но сегодня она была не в том положении, чтобы спорить. Впрочем, когда было иначе? Тихий вздох сорвался с ее губ, но она ничего не сказала.

Платье и вправду было невероятно изысканным. Та, для которой оно было создано, вероятно, ощущала себя в нем самой прекрасной женщиной на всем континенте Азьергард, но Анариэль чувствовала себя в нем, словно товар, который хотят получше продать, и у нее было лишь одно желание – скрыть его какой-нибудь непроницаемой накидкой, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

– Ах, какая красота! – взмахнула руками Далисса. – Оно подчеркивает твою чистоту и невинность. Владыке понравится. Если он, конечно, выберет тебя.

– А он всегда кого-то выбирает? – робко спросил Анариэль и посмотрела на надзирательницу большими глазами цвета свежих незабудок.

– В основном да. Бывает нескольких сразу, из мужского и женского гарема.

Анариэль широко распахнула глаза от удивления.

– Есть еще и мужской гарем?

– Конечно есть, милочка, а как же! Но он находится в другой части замка, чтобы не пересекаться с женским. Надеюсь, ты понимаешь, почему, – Далисса посмотрела на Анариэль внимательным взглядом исподлобья, чтобы убедиться, что та понимает. – Однажды двоим из этих двух гаремов всё-таки удалось сойтись. Их, конечно же, поймали, и их ждала ужасная участь. Никогда, слышишь, никогда не повторяй их ошибки, если хочешь жить! Или хотя бы не умереть той же страшной смертью, что эти двое.

– А как они умерли? – почему-то спросила Анариэль.

– Лучше тебе не знать, милая, чтобы не травмировать твой детский разум, – Далисса легонько ткнула Анариэль в ее маленький носик. – Но ты должна запомнить, что Владыка безжалостен, когда кто-либо преступает его волю. В Бездне царит только один закон – слово Владыки, и этот закон непреложен. Ни в коем случае его нельзя нарушать!

Она снова внимательно посмотрела девочке в большие распахнутые глаза, чтобы убедиться, что та хорошенько запомнила ее слова.

– Так, последний штрих!

Надзирательница внезапно откуда-то достала черную атласную ленту и завязала на шее девушки милый бантик.

– Другие украшения тебе не нужны, – сказала она, окинув Анариэль изучающим взглядом. – Ты сама как украшение!

Она весело подхватила девушку под руку и повела к выходу из гардероба. Вдруг раздался низкий протяжный трубный звук, и гарем поспешил в тронный зал встречать Владыку демонов. Наложницы и наложники, ближайшая свита и приближенные встали по обе стороны от парадного входа, заполнив всё пространство среди колонн. Анариэль Далисса поставила в первом ряду, от чего завистницы стали кидать на нее хмурые взгляды. Каждая из них хотела понравиться Владыке и провести с ним ночь, ведь это не только делало ей честь в глазах других, но и сулило разнообразные выгоды. Наложницы, особо ему угодившие, имели право жить в стенах гарема в отдельных просторных покоях и получали самые дорогие подарки, а также пользовались особым уважением окружающих, поэтому сегодня, как и всегда, каждая из них надеялась быть выбранной Владыкой, и только скромная девушка в тонком белом платье молилась в душе лишь об одном: “Только не меня!”.