Через пару минут мне влили что-то горькое в рот. Знакомый вкус но-шпы поманил в спасительное забытье.

Проснулась я от яркого, слепящего света, отраженного от белоснежных стен. Если это больничная палата, то видимо какая-то психушка, потому как делать идеально белыми стены не придет никому в голову кроме психа.

Я поворочала головой, на удивление голова не то что не болела, а даже остаточных явлений типичных для приступа не было. Заставив себя открыть глаза пошире я обнаружила внимательно смотрящую на меня медсестру. Хотя, мне не встречались медсестры в таких вычурных халатиках ни разу в жизни, я все таки решила ее считать медсестрой.

– А вы кто? И где я?

–Авыхоития… – бесчувственно пролепетала медсестра, на лице ее была одна и та же улыбка уже минуты две.

"Психушка, точно психушка," – пронеслось у меня в голове. "И это никакая не медсестра, а, скорее, пациентка-соседка."

– Хорошенькое платьишко, – выдавила я, пытаясь хоть как-то пробить стену ее безумия.

– Холосиёлатиско? – выражение ее лица не менялось.

"Да ну тебя," – подумала я с отчаянием. "Я как будто пытаюсь объясниться с японским попугаем." Решив действовать, я попыталась встать, намереваясь отыскать нормальную медсестру, врача, хоть кого-нибудь, кто говорил бы на человеческом языке, кроме этой полоумной богачки. Внезапно она встрепенулась, что-то прокудахтала, и в комнату ворвались еще три ее копии. Худощавые, почти прозрачные, с алебастровой кожей, одетые в похожие платья, они набросились на меня, принимаясь поднимать, одевать, умывать. Я отбивалась, как могла, но они, с той же дежурной улыбкой на лицах, неумолимо продолжали свое странное действо.

Кстати, насчет умывания – это было весьма своеобразно. Меня просто обрызгали паром и протерли тряпкой, словно антикварную вазу. Под одеялом обнаружилась ночная рубашка, за которую я сражалась как девушка на распродаже сумочек, но ткань предательски затрещала по швам, и пришлось капитулировать. Оплачивать содеянное вандальство не входило в мои планы. На меня натянули трусики-шортики и маечку, и тут я окончательно пришла в себя. Проблема была мне очевидна – девочкам нет.

Девочки по-русски не разговаривали, вообще старались делать все молча, только пыхтели. Моя тушка была не их габаритов. 90 с лишним килограммов пытались найти понятное объяснение своего возмущения, моя грудь не терпела к себе такого отношения. Я когда была худенькой и занималась восточными единоборствами она уже была пятого размера, а тут… Что уж говорить, мне жизненно необходим был мой бюстгальтер. Я и так и эдак к ним, и на английском, и показывала им настоящее шоу, а они никак. В итоге меня втиснули в какое-то платье, безжалостно стянувшее мои телеса и еще больше опустившее мою многострадальную грудь, и тут я взвыла не своим голосом.

Во-первых меня не покормили завтраком, во-вторых где мое белье, в-третьих какого черта вы на меня пялите? Ткань пошла по швам, я бесцеремонно брала и отрывала ее кусками прямо с себя. В дверь начал кто-то еще ломиться, девушки отхлынули к стенам и прижались к ним, пытаясь слиться со стенами как хамелеоны. Первая «медсестричка» что-то там верещала на своем птичьем, ей чуть ли не рычали из-за двери. Полностью избавившись от своего «платья», я обернула вокруг себя простынь и завязала как учили в интернетах, чтоб не свалилась, а поверх накинула на плечи, как мантию, одеяло и пошла открывать дверь. Легко оттолкнув верещавшую «медсестричку» я открыла дверь. За дверью стояла уже более похожая на нормальную девушку персона, но ее темная с синим отливом кожа и клыки, которые она мне услужливо обнажила, привносили в мою психику некоторые сомнения…