– Что теперь? – спросила Мирис, глядя на Лафре.

Тот лишь молчал.

– Что теперь? – тот же вопрос Тиби задала Мачео.

И Мачео тоже не нашелся, что ответить ей, ибо не знал ответа. Надо собраться с мыслями, прежде чем действовать. Во всем, что сейчас произошло, было больше хорошего, чем плохого. Шай жив. Неизвестно, где он. Но уже то, что патриций не гниет в сырой камере, внушало Мачео надежду. Он был рад. Рад был и Лафре, в голове у которого были те же мысли, а в сердце – та же надежда. Ни ему, ни Мачео не дано было знать, что эти радостные мысли объединял один и тот же человек.

Мачео осмотрелся и заметил высокого красивого деквида с волосами цвета сахарной патоки, стоявшего в паре метров от него в компании какой-то девушки. Почувствовав на себе взгляд, Лафре тоже посмотрел на Мачео и на полноватую девицу рядом с ним. Молодые люди улыбнулись друг другу. Мачео сделал шаг навстречу красавцу. Он не знал, о чем заговорить с обворожительным юношей. Но настроение его было на высоте – так обычно случается, когда тяжелый груз падает с плеч, позволяя ожить всем остальным мыслям и надеждам. С того самого далекого дня, как Мачео покинул Аджхарап, он не испытывал, да и не хотел испытать, как приятно колотится сердце при виде красивейшего юнца, как сладкая нега разливается по телу. «Это просто игра», – вспоминались Мачео слова патриция. Шай много раз говорил эту фразу, когда речь заходила о постели.

– Не каждый день увидишь такое, – наконец сказал Мачео, обращаясь к Лафре. Юноша посмотрел на Мачео чистым, приятным, доверчивым взглядом и, смущенно улыбнувшись, с согласием кивнул ему:

– Ага.

– Я Мачео. А это моя подруга Тиби.

– Очень приятно, – ответил Лафре, который все еще не отошел ни от увиденной картины, ни от услышанного в таверне. – А я…

– А ты? – улыбнулся Мачео.

– Я Ксéфан, – Лафре назвал первое имя, пришедшее ему в голову. – А это Мирис.

– Живете в Гальтинге? – спросил Мачео. – Нас вот с подругой сюда привело путешествие.

– Нас тоже. Правда, Мирис? – Лафре посмотрел на кухарку. – Мы из Серебряной Слезы.

– О, благословенная почва, дающая всему Амплериксу лунный хрусталь, – молвил Мачео. – А мы с Тиби прилетели сюда из Аджхарапа. Стало быть, ребята, мы все с вами с Восточного Амплерикса. Вам доводилось бывать у нас, в Аджхарапе?

– Нет, ни разу там не были, – сказала Мирис.

– Вы красивая пара. Вы вместе? – спросил Мачео, изучая взглядом Лафре и Мирис.

– Да, – замешкавшись, сказала Мирис. – А вы?

– Мы… – открыла рот Тиби.

– Мы просто хорошие друзья, – не дал ей договорить Мачео. – Как вы смотрите на то, чтобы перевести дух в какой-нибудь таверне? Я не прочь запить все то, что видел сейчас. Этажом ниже есть миленькое заведение. Там подают первоклассный свежий эль. Что скажешь, Ксефан? Мирис?

– Почему нет, – пожал плечами Лафре, покосившись на Мирис.

Они вчетвером спустились на ярус ниже, где была таверна, в которой до этого Мачео и Тиби выпытывали у пьянчуги-деквида хоть какую-то информацию: Тиби – о Лагее, а Мачео – о патриции Шае. Попросив хозяина таверны принести им эля, они сидели молча, погруженные в свои мысли.

Лафре думал о том, как теперь построить свой дальнейший маршрут. Искать бежавшего из плена Альвары патриция? Но где? Остаться в Гальтинге, подальше от мэра Аргани? Здесь, в столице Эрзальской долины, опасно, но в Серебряной Слезе опаснее в сто крат.

Мирис время от времени улыбалась – всю дорогу сюда, в Гальтинг, она боялась, что Лафре, завидев Шая, бросится к нему в объятия, и из его памяти напрочь сотрется та единственная чудесная ночь, которую он подарил ей в Серебряной Слезе. Сейчас, когда стало понятно, что патриция нет в Гальтинге, а его местонахождение неизвестно, Мирис тихо радовалась возможности и дальше быть с Лафре, в которого она была так отчаянно влюблена. Быть с ним, пусть даже в статусе спутницы. Надеяться, что, возможно, Шай Лаплари никогда больше не объявится. Она готова ждать столько, сколько понадобится, если это даст хотя бы шаткую надежду вернуть себе внимание Лафре.