– Ты дочь вождя… понимаешь – дочь.

– Дочь…

– Раз ему нельзя любить женщину, а он её не любит, то и дочь он тоже любить не может.

Покрутив у виска пальцем, я закатила глаза и промычала нечто, в надежде, что она меня поймёт. Мыслительный процесс продолжался недолго, Мари улыбнулась и кивнула головой:

– Не может.

– И этих… двоюродных тоже.

– Каких?

– Новоявленных младших…

Она расхохоталась и махнула рукой, об этих и речи нет. А я вдруг подумала, а почему мы такую конспирацию развели: Сила явление энергетическое, она Амира будет просчитывать, а мы можем думать и говорить, всё что угодно, мало ли что глупым женщинам взбредёт в голову.

– Ты не права.

– Роберт!

Он стремительным движением встал на колено и опустил голову. Мы с Мари переглянулись – что это, его шутка или очередной приказ вождя? Но Роберт головы не поднимал, и я спросила:

– А где Фиса?

– Анфиса разговаривает со своим женихом.

– С кем?

– Женихом.

Роберт головы так и не поднял, и голос звучал глухо, очень напряжённо. Мари решила уточнить, хотя задала вопрос скорее в надежде, что Роберт поднимет голову:

– С Джоном?

– С Семёном.

– Каким Семёном?

– Женихом.

– Роберт… но это же было двести лет назад… Сэм!

Фиса тогда сказала, что Амир обратил её жениха Семёна… который превратился в Сэма и не помнит прежней жизни. Ах, вождь, хитро-мудрый вождь, что же ты придумал, какое испытание устроил влюблённой паре. Мари тоже вспомнила тот давний трагический момент, когда Фиса рассказала свою историю и призналась, почему стала ведьмой и хотела меня убить.

Когда Роберт поднял на нас взгляд, его глаза были настолько никакими, что я прижала руки к груди:

– Роберт… Фиса… она уже другая…

Но он спокойно встал с колена и сложил руки на груди, заговорил тяжёлым мрачным тоном:

– Рина, ты не права. В Пророчестве говорится о женщине-жертве, не уточняется, какой – жены или дочери. Или просто женщины, которую полюбит вождь.

Такой резкий переход смогла осознать только Мари, я ничего не поняла – передо мной стояла Фиса с глазами, полными отчаяния от своей народившейся неправильной любви к Роберту.

– И мы не должны говорить о его отношении к себе?

– Нет. Нельзя менять энергию слов и чувств, любое слово действует на поток и может направить его в том или ином направлении. Вам нельзя даже упоминать имени вождя.

Рядом с Робертом появился Вито и так же мрачно посмотрел на нас.

– Вито, что случилось?

– Мари уезжает.

– С тобой?

– С Робертом.

Мари подскочила с дивана, но Вито даже отодвинулся, почти отошёл за спину Роберта.

– Почему?

– Никаких отношений, которые могут спровоцировать движение энергии Силы.

В ужасе я закрыла лицо руками, всё правильно, никакой любви: Вито будет страдать рядом со мной, Роберт и Мари вдалеке со своими персональными страданиями. И Фиса. Вот оно – поэтому появился Сэм! Никаких чувств, всё по-настоящему, чтобы убедить Силу, что никакой любви вокруг нас нет, все в страдании от отсутствия любви.

– Это неправильно!

Мой возглас удивил всех, Мари вздрогнула и схватила меня за руку, а гиганты качнулись ко мне. Я громко повторила:

– Неправильно! Нельзя всю жизнь от неё бежать и прятаться, она всё равно догонит! Это пророчество для того и написано, чтобы напугать всех, не дать возможности появиться самому чувству. Сила всегда этого боялась у вождя, что он станет другим и изменит всех, кто рядом с ним. Он сам… он сам – сила, та сила, которая может всё переделать по-своему, как он решит! Сам полюбит и… и допустит любовь у всех, кто его окружает, увидит их любовь… их увидит… Мари, он сейчас видит тебя, понимаешь, тебя и твою любовь!

Мы упали обе, просто повалились как пустые оболочки. Я лишь заметила безумные глаза Роберта, почувствовала его руку, прежде чем меня накрыла темнота.