– Мой мужчина забыл обо мне, ничего не помнит.

– Муж?

– Муж.

Неожиданно Амир вздохнул и отвернулся к морю. Никакой опасности я от него не ощущала и подошла очень близко, на расстояние вытянутой руки. А когда он повернулся ко мне, Виктор, так же шедший рядом со мной, вдруг улетел со скалы. Я не увидела никакого движения, и глаза не изменили ни цвета, ни выражения, то же напряжённое внимание. Лихорадочно пытаясь вспомнить, что мне говорил Амир о своём народе и традициях, я сделала ещё шажок к нему. Он вдруг встрепенулся и отошёл, не переместился, а сделал несколько шагов ногами от меня. Я сразу склонила голову, а потом упала на колени, вдруг женщина не может так к вождю напрямую обращаться.

– Прости, вождь.

– Ты смелая женщина.

– Я хочу вернуть своего мужа.

– Зачем…

Хриплый голос с придыханием и опущенная голова, я готова была вскочить и обнять его, но вовремя себя остановила. С ним что-то происходит, какая-то внутренняя борьба, и нельзя вклиниваться в неё, иначе Сила снова ударит, и неизвестно, смогу ли я что-то сделать. Тем более, что говорить он может только со мной. Или хочет сам?

– Мне нужен этот мужчина.

– Зачем?

Уже чёткий голос вождя и ирода, даже взгляд поменялся – стал жёстче, цвет стали или серого льда.

– Он меня спас. Я умирала, а он меня спас.

– Ты болела?

– Да, он… он спас меня… от Пустоты.

– Пустоты?

– Да… это такое состояние души… жизни… когда никого нет вокруг. Не так, все есть… но ты один… совсем.

Хотела добавить, что как он сейчас в Пустоте: все есть, но он никого не помнит и остался один на весь мир, но не смогла, опустила голову. И вдруг взлетела над землей, Амир подхватил меня за плечи, и мы оказались лицом к лицу.

– Что ты знаешь о Пустоте?

– Я там была… мне больно…

Он опустил меня на землю, но руки с плеч не убрал. И опять хриплый голос, и совершенно прозрачные глаза:

– Я знаю тебя… эти глаза… как тебя зовут? Рина… твоё имя Рина…

Мгновенная боль и чьи-то жёсткие пальцы зажали мне рот, я упала на землю, и меня придавило тяжёлое тело. Громкий шёпот приказал:

– Замри.

Казалось, что взорвался вулкан, и магма накрыла нас, такой полыхнул жар, энергия раздавила меня вместе с тем, кто своим телом закрыл от лавы. В голове взорвался фейерверк огней, и я потеряла сознание.

Дети стояли вокруг меня и плакали горькими слезами, громче всех плакал маленький мальчик, он тонко покрикивал и размазывал слёзы по лицу. Я схватила его за мокрую от слез ручку и спросила:

– Что случилось, почему вы плачете?

– Она вще щилы отдала… больше нет…

– Кто?

– Она… она тебя шпашла… щил нет…

Вдруг одна из девочек быстро заговорила:

– Ей нельзя… она сама едва жива, зачем сказал… нельзя. Ты иди, тебе надо жить. Иди.

И махнула на меня рукой. Дети отвернулись и медленно пошли от меня в туман, постепенно растворяясь в белесом мареве.

Я открыла глаза, и сразу прозвучал радостный крик Фисы:

– Лебёдушка очнулась, краса наша, жива, жива, Машенька…

– Фиса…

– Молчи, молчи, уста не раскрывай, едва жива, сил нет…

– София… Фиса, где София?

Пытаясь встать, я только чуть качнула головой, сил действительно не было, даже голос сиплый, почти шёпот. Перед глазами появилась Мари с потухшим взором почти прозрачных глаз и коснулась моей руки:

– Рина, тебе нельзя говорить, молчи.

– Амир, где Амир?

– Он жив, всё хорошо, он вспоминает. Рина, молчи.

Я облегченно вздохнула, и медленно произнося слова практически по буквам, потребовала:

– Принесите Софию.

– Рина…

– Она спасла нас. Принесите её сюда.

– Окстись! В тебе силы на вздох! Сонюшка… оклемается…

А сама закрыла лицо, замотала головой в отчаянии, страшный выбор приходится делать – меня спасать или Софию. Я дёрнулась в очередной попытке встать и потеряла сознание.