Кимлика считает реализацию такой версии мультикультурализма важнейшей задачей либерально-демократического государства и связывает ее с формированием «социетальной культуры», то есть «общего социального языка», обеспечивающего национальную интеграцию при сохранении «возможности общественного и частного выражения индивидуальных и коллективных различий». «Социетальные культуры неизбежно плюралистичны, – отмечает Кимлика. – Они включают христиан и мусульман, иудеев и атеистов, гетеросексуалов и гомосексуалистов, городских квалифицированных работников и фермеров, консерваторов и социалистов. Такое разнообразие… сбалансировано и ограничено языковой и институциональной сплоченностью – сплоченностью, не возникшей сама по себе, но как результат сознательной государственной политики»[15].

Образцом политики социетального мультикультурализма Кимлика считает США, где, по его мнению, были апробированы самые разнообразные модели «нациестроительства» – от хаотичной массовой эмиграции и ассимиляционной культуры «большинства» до борьбы «меньшинств» за самоуправление и устойчивой маргинализации отдельных групп населения. Преодолев подобное историческое наследие, американское государство встало на путь целенаправленного создания социетальной культуры и воспитания соответствующей национальной идентичности. Впрочем, Кимлика отмечает, что либерально-демократическая политика мультикультурализма оказывается вызовом не только для консервативной части общества, но и для самих «меньшинств». Это открывает «второй фронт» борьбы против мультикультурализма и требует «новых усилий по изучению воздействия мультикультурализма на социальное единство и политическую стабильность»[16].

Идеи Кимлики относительно мультикультурализма как особого «социального языка», позволяющего обеспечить единство общества, нашли развитие в современной канадской социолингвистике. Ярким представителем этого течения является профессор Торонтского университета Д. Форбс. Он призывает рассматривать современные культурные конфликты именно в качестве лингвистических, поскольку в условиях глобального мира стремление к господству выражается в навязывании собственного социально-политического «словаря». Поэтому, как пишет Форбс, «изоляция и субординация, а не насилие и разрушения – вот главные составляющие лингвистического конфликта»[17]. Подобная тенденция приводит к формированию «языковой стратификации» общества, что, в свою очередь, придает межкультурной коммуникации конфликтный характер. Мультикультурализм может стать эффективной альтернативой, но при условии его направленности на лингвистическую интеграцию общества, а не защиту культурной самобытности той или иной группы. В противном случае риторика мультикультурализма сама превращается в инструмент лингвистической экспансии (что нередко демонстрирует американский мультикультурализм)[18].

Сохраняет свои позиции в Канаде и традиционное направление исследований мультикультурализма. Его бессменным лидером является профессор Университета Макгилла и известный теоретик коммунитаризма Чарльз Тейлор. Он предлагает видеть в мультикультурализме аксиологическую парадигму, преодолевающую крайности индивидуалистического англосаксонского либерализма. «В англоязычном мире существует некоторое семейство теорий либерализма, которые ныне являются весьма популярными, если не господствующими, и которые я буду называть “процедурными”, – рассуждает Тейлор. – Они рассматривают общество как ассоциацию индивидов, каждый из которых имеет собственное представление о добродетельной и достойной жизни и соответствующий план жизни»