Американские рассказы Сергей Павлов

© Сергей Павлов, 2025

ISBN 978-5-0067-3817-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пыльный Форд полковника долго петлял по сельским дорогам, прежде чем въехать в геометрически правильные улицы Нью-Йорка. Дороги были полны людей, идущих и едущих навстречу друг другу. Они были полны надежд. Где-то там, на востоке, западе, севере или юге обязательно должны были быть места, в которых была работа, где за эту работу платили достойную плату и теперь миллионы людей катились или просто шли навстречу друг другу, гонимые пустой мечтой.

Недалеко от города на машине лопнуло правое переднее колесо, машина завиляла, и полковник съехал на обочину. К счастью, запасное колесо у него имелось. Он долго возился с домкратом и только когда закончил все дела, заметил, что рядом с ним стоят пожилой мужчина в сильно поношенной одежде и девушка в старом светлом платье явно с чужого плеча, подол платья был подрезан так, что ноги ее были видны значительно выше колен. Тонкие губы ее были ярко, но неумело накрашены, светлые волосы убраны под шляпку с поблёклыми цветами.

– Мистер, – высоким надтреснутым голосом заговорил старик, – добрый день вам. Это моя дочь.

Полковник не мог понять, чего им надо от него, но старик, нелепо помахивая рукой, в сторону дочери продолжал:

– Она красива, умна, хорошо успевает по хозяйству. Вы не могли бы взять ее в жены или в служанки? Вы ведь состоятельный человек.

Полковник с удивлением смотрел на него, а тот продолжал, нервно крутя в руках шляпу:

– Мистер, ее мать умерла. Я не могу ее никак выдать замуж. Работы для нее нигде нет… ей девятнадцать лет.

Полковник вздрогнул. Девятнадцать лет. Как его дочери. Ей теперь навеки девятнадцать. Но тут старик произнес то, отчего полковник его возненавидел.

– Мистер, если вы не можете ее взять в жены, то… хотя бы за десять долларов… поймите, она девственница. Нам просто нечего есть.

С омерзением полковник швырнул ему деньги и уехал. В тот же момент он понял, что вскоре, может, в тот же день найдется тот, кто уедет не сразу, а может и тот, кто даже не заплатит.

***

Полковник Арчер торопился, хотя письмо, позвавшее его в этот дальний путь, и было не совсем понятным. Человек, написавший его, давно исчез из жизни Арчера, лишь ненадолго мелькнув в ней, но теперь человек этот умолял о встрече, обещая раскрыть тайну, важность которой пусть и притупилась с течением времени, но вновь напомнила о себе с этим неожиданным письмом.

Сверившись с картой, полковник вскоре заехал в район отнюдь не парадный: дома в несколько этажей, обвешанные людьми трамваи, церковь, какой-то кинотеатрик… все было обшарпанным, да и люди тоже выглядели потрепанными и обозленными. Впрочем, полковник отнюдь не питал иллюзий – сам он тоже был стар и потрепан жизнью. Накатившая на страну вслед за ураганом послевоенной роскоши, бедность, не миновала его: костюм был не нов, а автомобиль скрипел, стучал и хрипел, как изношенный организм старика. Но все это не занимало мысли полковника, ни когда он ехал по улицам, где шли потоки людей и никому ни до кого не было дела, ни когда, наконец, он остановился у одного из тех домов, где сдавались комнаты внаем.

Этот дом мало отличался от других похожих домов на этой улице – такой же облезлый, с магазинами в полуподвале и объявлением о сдаче комнат с обедами для постояльцев. Жильцы в таких домах были весьма разнообразны; главное, чтобы платили и не слишком увлекались в разврате, хотя при дополнительной оплате хозяева прощали и такое.

Застекленная тяжелая дверь открылась на удивление легко, без скрипа, звякнули колокольчики на косяке, полковник шагнул внутрь. Сонный консьерж, пробудившись, оторвал голову от стойки:

– Что вы хотите? – Видимо, его совсем не интересовало, нужна ли гостю комната. Не этот, так другой.

Полковник обвел взглядом фойе: продавленный диван, пара старых кресел и столик, пальма, покрытая пылью, телефонная будка со старым телефоном в углу, одно стекло в ней было выбито. Газеты и журналы на столике отнюдь не казались свежими, с кухни пахло чем-то пригорелым. Это был приют бедности, зависшей перед падением в нищету. Отсюда еще ходили на работу или проживали последнее, а то и жили в долг, еще надеясь выбраться. Или уже не надеясь. Дальше дорога вела на улицу или в дома, где места сдавались только на ночь. Полковнику невольно вспомнилось время, когда вся его семья была жива и то великолепие дома, в котором они жили. Глупо было сравнивать тот дом с этим и то время с нынешним. Все ушло безвозвратно. Он подошел к консьержу:

– Здесь проживает мистер Ленуар?

– Да, – консьерж поморщился, потянулся, – на последнем этаже. Номер 415. – Сказав это, консьерж потерял к полковнику всякий интерес и снова прилег головой на стойку.

Лифта здесь не было, да полковник и не надеялся на это. Он двинулся по лестнице, и на каждом одолеваемом этаже видел свою маленькую драму: вот девушка поправляет сползший чулок (она вскрикнула и отвернулась, одернув юбку), вот женщина бьет по лицу плачущего ребенка (она затолкала его в комнату и захлопнула дверь). Коридор последнего этажа был пуст. Устав от подъема, полковник медленно пошел по коридору, тяжело дыша. Дойдя до двери с номером 415, он вытер вспотевший лоб платком, снял шляпу и постучал. Из-за двери послышался слабый хриплый голос:

– Войдите.

Полковник распахнул незапертую дверь и вошел. В узкой комнате было темно; свет, падающий из окна, освещал стул у небольшого стола; напротив, у стены, стояла кровать, на которой лежал человек. Полковник глядел на него довольно долго, пока человек этот не рассмеялся с видимым трудом:

– Что, полковник, не узнать меня теперь? А мне ведь меньше сорока. Помните, каким я был красавцем? – он зашелся в кашле, – Садитесь.

Арчер взял стул от стола и сел поближе, внимательно рассматривая человека, лежащего в постели, и с трудом веря своим глазам. Да, это действительно был он – Ленуар, любимец и любитель дам, да поговаривали, и не только дам, но чего только не скажут завистники; художник и писатель, может и не самый известный, но модный в те времена. Действительно, тогда он и впрямь был красив. Сейчас он выглядел просто стариком, едва ли не старше самого полковника.

– Что с тобой случилось? – для полковника Ленуар так и оставался выскочкой, недостойным уважения.

– Я болен, полковник, я скоро умру, а пока живу и мучаюсь, но это уже ад.

Полковнику стало неуютно в этой душной комнате с умирающим человеком, и он подумал: Не для того ли Ленуар написал то письмо, чтобы теперь выпросить денег? Вдруг он не знает никакой тайны, а только и хочет, что получить деньги для… – тонкий нюх полковника уловил знакомый по войне и окопам запах, и мысль быстро подсказала, – да, для наркотиков. Полковник отогнал эту мысль.

– Так зачем ты писал мне?

– Да, да. Я писал тебе, – вот и Ленуар перешел на «ты», но ничего, близкая смерть сближает, – я знаю, почему это все произошло с твоей семьей.

Полковник не ответил. Рана, терзавшая его, оказывается, вовсе не затянулась, вот и сейчас она снова заныла той же болью, что и почти десять лет назад. Ленуар меж тем продолжал:

– Я расскажу тебе все, только потом ты выполни мою просьбу. Всего одну. Обещаешь?

Полковник ответил не сразу:

– Ленуар, я не могу ничего тебе обещать, ты ведь можешь о многом попросить.

Ленуар с искаженным лицом замотал головой и заговорил нервно, пытаясь убедить:

– Это будет легко, ты сам этого захочешь, как только я все тебе расскажу.

– Тогда тебе незачем просить.

– Да, да, – согласился Ленуар, – наверное, ты прав.

Этот разговор затягивался, и полковник подтолкнул Ленуара к делу:

– Рассказывай.

– Да, сейчас. Ты помнишь день, когда мы встретились?

Полковник медленно кивнул, он ясно, будто это было лишь вчера, помнил этот день.

***

Это была очередная годовщина окончания Великой войны, тогда только четвертая. В воздухе еще витал запах быстрой победы, смешанный с легкой грустью потерь и легким ароматом единства западной цивилизации. Торжество в доме полковника было полно еще не приевшейся радостью этого события.

После войны он вернулся к семье в свой особняк и, уйдя из армии, постепенно привыкал к жизни мирной. Теперь его ждала политическая карьера в небольшом городе и образ прекрасного семьянина, фронтовика и солидного акционера, живущего на доходы и пенсию.

Гости все собирались, и надо было всем им пожимать руки, со всеми поговорить, а он ведь даже не всех знал. В этом, родном для него городе, появились новые люди, ведь он не был дома три года. Это были люди важные в городе: судья Митчелл, доктор Льюис, шериф Клаус, пара каких-то еврейских представителей с суровыми лицами и кортежем из жен, дочерей, сыновей. Сын Льюиса, юный лейтенант с обветренным лицом, недавно вернулся из Сибири и очень неплохо смотрелся в новой форме, сшитой на заказ, вокруг него так и вились девушки и женщины.

Жена его, Лизбет, и дочь Маргарет едва успевали поворачиваться среди этой суеты, а гости все прибывали. Католический священник и протестантский пастор, книжный торговец и церковный староста, глава школьного совета с несколькими учителями… Арчер уже начал сомневаться, все ли поместятся за стол и всем ли хватит выпивки и еды.