— Я не знала, — прошептала я, стараясь сдержать слёзы.
Сейчас он скажет, что я виновна, и сожжет вместе с домом. И Тёмкой…

— Ваше благородие, прошу вас. В доме маленький ребенок, не хотелось бы, чтобы он пострадал.

— Не знаешь, как магов казнят? — на тонких губах промелькнула усмешка. Инквизитор подошел ко мне и протянул руку. Тонкие пальцы больно схватили за подбородок, вынуждая поднять голову и посмотреть мужчине в глаза. Мне показалось, или они вспыхнули зелёным огнём?

Голова закружилась, а ноги подкосились. Я бы рухнула на пол, но инквизитор легко удержал меня за талию и тут же посадил на скамью, отпуская голову.
— Пришлая, значит. А ребёнок?

— Очнулась уже с ним, — пробормотала в ответ.

— Пришлая с сильным даром, способным не только помогать, но и защищать. Интересно, — инквизитор вновь поднял мою голову и посмотрел в глаза. Ни один мускул не дрогнул у него на лице. — Интересно…

— Хватит, прошу вас, — всхлипнула, чувствуя дикую боль в мозгах. Желая, чтобы это поскорее прекратилось, дёрнула головой и с силой зажмурилась, чтобы избавиться от кругов перед глазами.

— В ночь нападения ты такой смелой не была, — усмехнулся мужчина. — Была бы смелее, не позволила бы дом поджигать и не убила бы никого.

— Вы меня казните? — тихо спросила я, понимая, что ещё и против воли инквизитора пошла.

— Казнить тебя? — инквизитор хищно улыбнулся. — Надо подумать…

— Казнить тебя? Надо подумать…

Я тихо всхлипнула, чувствуя, что ещё немного, и меня просто убьют.
Вот так и закончится мой второй шанс, не успев начаться. Страх постепенно отступал, сменяясь какой-то безысходностью. И жалостью, но не к себе.
К Тёмке, у которого не будет родителей. Да, Авелина присмотрит за малышом, но когда она вернётся? Выживет ли мой мальчик?

Видимо, Тёмка что-то почувствовал… А может, проснулся от голода или мокрых пелёнок. Но из спальни донёсся громкий плач. Такой отчаянный, что даже инквизитор нахмурился.
Без его разрешения я и шагу ступить не смела, зато тихо шепнула, стоило инквизитору подойти к двери спальни.

— Прошу вас, не трогайте ребёнка, он ни в чём не виноват.

Но инквизитор лишь хмыкнул и распахнул дверь.
Я, затаив дыхание, смотрела, как этот страшный мужчина подходит к малышу и берёт на руки.

— Тише, — спокойно сказал он, а вот Тёмка резко успокоился, словно послушался. Но как? Малыш ещё совсем крошка, он просто не в силах понять, что именно ему говорят. Не в силах поступить так, как требуют.
— Он голоден, — сообщил инквизитор, подходя ко мне и протягивая ребенка. — Его следует покормить, пришлая.

Я взяла Тёмку и так и осталась стоять, густо покраснев. Кормить прямо здесь, под пристальным взглядом инквизитора? Или я могу уйти в комнату? Как мне быть?

— Ну? Что стоишь? — грозно рыкнул мужчина. — Иди в спальню и покорми дитя. Или хочешь, чтобы бастард графский сгинул, словно и не было его?

— Вы знаете? — прошептала я, недоверчиво глядя на мужчину. — Вы верите мне? Верите, что не нагулянный он от конюха?

— Мне нет нужды верить, пришлая, — усмехнулся инквизитор. — Ни единой мысли скрыть от меня нельзя. Ни доброй, ни злой. Иди, позже разговаривать будем.

Я мышкой прошмыгнула в комнату и прикрыла за собой дверь.
У меня есть минут двадцать, чтобы хоть немного прийти в себя. Подготовиться к разговору, подготовиться к… приговору.

Я перепеленала Тёмку и приложила к груди.

— Маленький, ты будешь счастлив, — прошептала я, гладя лобик Тёмки, наблюдая, как он кушает. Так трогательно, что даже сердце щемит от нежности.
И страха… Как же страшно за него, за себя. Вдруг обидят? Или поспешат избавиться от ненужного бастарда?