Тепло, безопасность, принятие разливались под моей кожей. Я едва могла вдохнуть, пока так близко прижимала его к себе, а он прижимал к себе меня. Я могла бы вечность стоять вот так, впитывая это. Хотелось скользнуть руками по его спине, плечам, дотронуться до волос, ощутить больше кожи, увидеть больше…

Жар наполнил низ моего живота, и я сглотнула, сжимая его рубашку сильнее, сбитая с толку этим невероятным чувством потребности, необходимостью стать ещё ближе. Это захлестнуло меня как волна и заставило дыхание замереть.

– Я рад, что ты счастлива, – нежно шепнул Магнум мне в висок. Я же отклонилась назад, но не в силах разжать свои руки на его рубашке. Что-то во мне пробудилось, вчерашние объятия приоткрыли дверь в нечто новое, с чем я пока была не готова иметь дело.

Его лицо оказалось совсем близко, ладонь Магнума поднялась, нежно заправив выбившуюся прядь волос мне за ухо, и задержалась, поглаживая его стремительно краснеющий кончик. Во рту у меня пересохло, сердце заколотилось, но вовсе не от страха. Магнум ощущался устойчивым и безопасным напротив меня. Он ощущался всем.

– Я… – сорвалось с моих губ. Магнум мягко улыбнулся и отступил, потянув меня в дом. Я последовала за ним, прикусив губу. Разорванный контакт наших тел теперь ощущался пропастью, через которую мне тут же захотелось прыгнуть, сокращая это возмутительное расстояние между нами.

– Хочешь есть? – спросил Магнум. И мой живот неожиданно заурчал.

– Очень. Я танцевала до упаду, – призналась я. Его взгляд скользнул по мне, и он отвернулся, обхватывая горшок с кашей ладонями, а потом что-то шепнул. Магия.

– Хотелось бы мне это увидеть, – сказал Магнум неожиданно, не поворачиваясь ко мне лицом.

– Однажды, – сорвалось с моих губ следом.

А потом был поздний ужин и поздние разговоры. Ещё никогда в своей жизни я не чувствовала такого умиротворения. И такого неумолимого притяжения. И если Дуа-Фрис тянуло к ледяной пустоши, то меня – к огню в камине, к тёплому одеялу и шершавым ладоням, посылающим по коже горячие искры.

***

Он никогда не хотел ничьей защиты. Магнум всегда стремился защищать себя сам. И редко позволял тёте, Аарону или Флос-Вине вмешиваться в свои дела.

Но глядя на то, как Алу выступила вперёд перед фоксом на голову выше себя, как она отчеканивала каждое слово, ставя его на место, в Магнуме проснулось удивительное чувство. Он никогда не думал, что выраженная таким способом забота может сводить с ума.

У него пересохло во рту. И если бы Магнум не понял, что любит её днём раньше, в этот момент ему бы пришло осознание, насколько сильно он пропал.

Алу всегда оставалась спокойной, устойчивой полноводной равнинной рекой. Но стоило зацепить кого-то из её близких, как она тут же начинала бурлить и неистовствовать, словно горная река, способная ударить тебя о камни и сбросить с водопада.

И она разозлилась из-за Магнума. За него. Всего из-за одного сказанного этим фоксом слова. Надежда разгорелась в его и без того пылающем от такой яростной защиты сердце.

– Что такое? – спросила Алу. Видимо, его взгляд был слишком ошарашенным. Или влюблённым. Может быть, всё сразу. Магнум к этому времени отказался пытаться контролировать своё лицо.

– Ничего, – ответил он, пряча совершенно юношескую улыбку, готовую расколоть его губы. Он имеет право восхищаться ею сколько хочет. Похоже, это уже такое же привычное дело для него, как и дыхание.

– Кажется, в этой деревне самый страшный не Ингар-Моран, – не сдержал Магнум поддразнивания и улыбки.

– Возможно, – в глазах Алу что-то блеснуло, и она склонилась, лишая его возможности сделать следующий вдох. – Тебе лучше опасаться, – лицо её было совершенно непроницаемо. Магнум в этот момент почувствовал очень многое, но уж точно не страх.