– Ну что за проклятие такое. Вечно меня тянет к тем, у кого внутри – ледяная пустошь, – насупилась она, когда фокс отвернулся, не уделив ей того же внимания.

– Тянет? – Верида-Фол, которая до этого слушала сказки Ингар-Морана, неожиданно оказалась впереди нас, голос её прозвучал с любопытством. Мы с Дуа-Фрис переглянулись. Я подтолкнула её локтем, призывая пояснить. На моё косноязычие надеяться не стоит.

– Ну… мне хочется с ним дружить, – нашлась фокса. – А он со мной не хочет.

– Ну и дурак, – пожала плечами девочка и вжала голову в плечи под строгим взглядом обернувшейся на неё бабушки. Дуа-Фрис тихо прыснула.

– Не могу не согласиться. Умная девочка, – произнесла она.

– У неё здесь только бабушка? – тихо поинтересовалась я. Факелы горели ярче, освещая тропинку. Светлячки кружились совсем близко, грозясь запутаться в волосах. Воздух наполняли звуки ночных насекомых и птиц, шелест листьев и тихие разговоры фоксов.

– Да, слышала, мать от неё отказалась и сбежала в Игравию. А отец умер почти сразу после её рождения, – Дуа-Фрис махнула рукой и нахмурилась. – Хорошо, что есть бабушка. У нас нет приютов, некому было бы о ней заботиться, только если кто-то изъявил желание.

– Это печально, – вздохнула я. У подобной свободы всегда есть своя цена. Фоксы отказывались строить общество, похожее на других оборотней, у них есть только старейшины и никого над ними. Они путешествовали от одной деревни к другой или вовсе предпочитали жить сами по себе в крупных городах, где можно затеряться. Они могли отбросить свои родовые связи, но при этом тянулись к традициям и обычаям. Несочетаемое фоксы умудрялись сочетать. Я всё ещё не могла понять это и уместить в своей голове. И отнести всё это к себе. Врождённый ли этот свободный дух или же приобретённый?

– Как тебе твой первый костёр? – задала вопрос Дуа-Фрис, когда мы вошли в деревню. Некоторые фоксы продолжали весело разговаривать, не спеша возвращаться в свои дома.

– Потрясающе, – искренне выдохнула я. Шаги словно стали легче, в животе парили бабочки, и все тревоги на мгновение покинули сердце.

– Знаешь, есть старая традиция, – Дуа-Фрис говорила это уже от входной двери своего дома.

– Какая? – прищурилась я, ожидая подвоха. И не зря.

– После костра уединяться с мужчиной, который нравится. А у тебя дома как раз есть такой, – на мой возмущённый оклик она расхохоталась и спряталась в доме.

Я лишь с улыбкой покачала головой и помахала ей, когда её довольное лицо появилось в окне. Шаги мои стали быстрее, сердце в груди заколотилось. Хотелось скорее рассказать, поделиться эмоциями. Очень сильно хотелось обнять Магнума, вдохнуть поглубже запах можжевельника.

Мои шаги по деревянному порогу прозвучали очень громко в тишине ночи. И дверь распахнулась прямо передо мной. Магнум выглядел волшебным, мягкий свет свечей позади окутывал его золотым ореолом, а прохладный отблеск откусанной луны падал на лицо. Его белая рубашка помялась, волосы были чистыми и взъерошенными. Ярко пахло можжевельником. Он сходил в баню. У меня почти потемнело в глазах от желания вжаться лицом в его шею.

– Как всё прошло? – его тёмные глаза тлели, словно угли, мне хотелось согреться в этом тепле.

– Невероятно, – улыбка расколола моё лицо, а глаза заслезились от тихого счастья, наполнившего грудь.

Магнум тоже улыбнулся, мягко и искренне, и протянул мне руку, приглашая в дом. Я с удовольствием обхватила его тёплые пальцы своими. Но он потянул меня вперёд, ближе, медленно и не сводя взгляда. Я знала, что одного моего движения хватит, чтобы это остановить. Но я не собиралась этого делать. И поэтому с готовностью вступила в его объятия, о которых мечтала весь вечер. Я тут же уткнулась носом в его шею, обхватила руками талию, сминая рубашку на спине. Одной рукой Магнум обнял мои плечи, притягивая ещё ближе, другой погладил меня по голове, спускаясь по волосам.