Так размышляя, я вышел на большую поляну, которая с одной стороны была окружена кедрами и скалами, а с другой открывался живописный вид на горы. Место было очень красивым и уютным. Рядом текла река. Отличное расположение для стоянки. Скинув рюкзак, я отправился осмотреть поляну. Вдруг неожиданно в поле зрения показался старый аил. (Аил – это алтайское традиционное жилище из дерева.) Честно говоря, это меня не сильно обрадовало. Хотелось побыть в одиночестве, и соседство с кем-либо в планы не входило. Нужно узнать, есть ли кто в нем. Если компания придется не по вкусу, придется отправиться дальше искать другую стоянку. Подойдя к аилу, я постучал в дверь. Никто не ответил.

«Ну и слава богу», – подумал я и пошел искать подходящее место для палатки. Разбив лагерь, собрал дрова и стал готовить ужин. Собирался дождь. По традиции немного сухих дров я отнес к аилу и уложил под навес. Хозяин вернется, вдруг погода плохая будет, и сухие дрова очень кстати. В этот момент за моей спиной фыркнула лошадь. Я обернулся. В нескольких метрах от аила увидел всадника.

– Куда путь держишь? – спросил пожилой мужчина. Его возраст в сумерках определить было сложно. По внешнему виду вроде старик. Но от фигуры в седле веяло такой силой, что я невольно засомневался в его возрасте.

– В горы иду, – абстрактно ответил я.

– А-а… Так ты в горах, однако. Наверно, золото ищешь?

– Себя ищу, – почему-то сказал я.

Всадник задумчиво посмотрел на силуэты сумеречных гор и, немного помолчав, спросил:

– Ну-ну, а потерял здесь, что ли?

– Где потерял, не знаю, но душа сюда звала.

– И так бывает. А как она выглядит, душа-то твоя? Может, я где в тайге видел?

В таком вопросе был явный подвох. Но человек меня заинтересовал. Небо прояснилось, и на нем появились первые звезды. Вспомнив про ужин, я не нашел ничего лучше, чем пригласить хозяина аила к столу.

Некоторое время мы молча ели таежный плов из вяленой конины. На мой вкус самый лучший вариант мяса для похода – это вяленая или сушеная конина. Мало весит, а энергии дает много. Но надо уметь ее готовить.

Вскипел чай. Пока пили чай, сам собой продолжился разговор.

– Я вопрос про душу неслучайно задал, – сказал Старик. (Намеренно не называю имени.) – Когда ищешь, надо знать то, что ищешь. А иначе как найдешь? Вот как ты думаешь душу в тайге и в горах искать? Это ведь не заяц и не тарбаган. Как поймешь, нашел или нет?

– Честно говоря, не знаю. Но что-то ведь звало приехать в эти горы и давно звало. Много лет собирался. В городе сны об алтайских горах были. Много знаков про Алтай было. Не знаю, как объяснить. Но чувствую, что не своей жизнью живу.

– Стало быть, сначала из города душа сбежала, а затем и ты за ней сбежать решил?

– Похоже на то.

Старик закурил трубку.

– В тайге жизнь тоже не сахар. Это ты, как я вижу, уже понимаешь. Душа сбегает, когда ей жить невмоготу становится. То есть тело существует, но без желания жизни. Кут – сила жизни, уходит. Вот и бежит она в ту землю, где предки человека жили, или еще куда…

– А почему она бежит? Что ей не так?

Старик снова закурил трубку.

– Потому, что не своей жизнью начинает жить человек. Разменивает свою жизнь на побрякушки всякие. Так, будто ему жизнь дана только затем, чтобы за деньгами, дипломами да регалиями бегать. Вот наберет человек за всю жизнь этих игрушек, а тут, глядишь, и помирать пора. А игрушки-то с собой не заберешь. Только вот душа часто раньше смерти от человека уходит. А перед смертью спросит его: зачем так жил? И тогда очень плохо человеку становится, и после смерти страдает.

– От чего после смерти человек страдает?