Консумация – вот где девица официально становилась женой. Ключевой момент. Половая зрелость – сигнал дебюта. Тот самый стартовый выстрел. И ни днём раньше. Но попробуй объясни это тем, кто видит в традициях прошлого одно сплошное мракобесие и насилие с привкусом средневековой крови.

Эти союзы были не варварством, а мудрой стратегией: укротить бушующий пубертатный вулкан, пока тот не сровнял с землёй социальные устои. Девчонку резервировали за юнцом или мужчиной, дабы она не вскипела и не взорвалась раньше срока – и не подарила затем обществу ещё один позорный скандал.

Неужели вы всерьёз полагаете, что целью было травмировать детскую психику? Думаете, взрослые мечтали поломать судьбы своих детей? Бросьте. Просто они не верили в священность свободы без границ, которая, если не поставить ей забор, быстро превращается в карнавал разрушения. За этой жёсткой практикой стояла трезвая эволюционная логика. Да, неприятная. Да, несовместимая с розовыми грёзами про личностный рост. Зато рабочая.

Ирак решил устроить флешбэк к истокам – вспомнить, как жили предки, и откатить брачный возраст до 9 лет – и понеслась истерика по всем фронтам. Как так! Она же ребёнок! – завыли феминистки, будто кто-то собрался запускать конвейер педофилии. Но история лишь лениво усмехнулась: Можно. И пострашнее бывало. Всё по протоколу. Просто современным умникам тяжело отличить порядок от хаоса.

Там, где традиция рулит, не бывает ваших радужных фестивалей про любовь свободна, как чайка. В таких обществах нет вашей анархии с флагами сексуальной свободы. Брак – это династическая сделка, а не шведский стол для гормональных выкрутасов. Жёсткий социальный контракт, а не развратная вечеринка в стиле делай, что хочешь. Родители строго следят, общество смотрит в оба, закон щёлкает по наглым пальцам, молодых держат в узде.

Половая жизнь? Да, но строго по биологическим часам – только после того, как тело скажет: всё, пора. До этого – учись варить борщ, плести косички, шить наволочки на будущее приданое. Или вышивай крестиком, выбирай по вкусу.

Традиции-то с потолка не падали. Их ковали страхом – страхом перед хаосом, перед безродными ублюдками, перед распадом рода, перед разрушением кланов. В былые времена девчонок выдавали замуж раньше, чем те успевали освоить азы юношеской бурной дурости и записаться в кружок беспорядочные связи. Но к телу подпускали только тогда, когда организм отщёлкивал: готово.

Консумация – без сказок, без нежностей, без драм. Про любовь всей жизни никто никому не втирал. Эту сладкую муть притащили позже – чтобы легче впаривать букеты, открытки, мелодрамы и романы клиентам с дырой в голове. Слюнявым идиотам-романтикам.

Тогда всё было предельно ясно: твой кусок земли – моя страховка, твой доход – мои дети. Всё остальное – мусорная пыль, в которую сентиментальные мечтатели зачем-то накачали литры искусственной магии.

Культ девственности? Тьфу ты, ё-моё! Да не было никакого культа. Оставьте за дверью лицемерие, святость и морализаторство. Не о том речь. Это был железный механизм удобства и контроля. Всё просто: ты знал, что дети – твои, а не от мельника за углом или кузнеца с соседнего двора. Кто её знает, где она там шляется. Девица без полного багажника скелетов за спиной – это незапятнанная генетика без неприятных бонусных сюрпризов. Минимум мутных прошлых трагедий, максимум чистых генетических гарантий. Цинично? Ещё бы. Логика? Железная.

На деле это был отлично работающий социальный инструмент. Женскую гиперсексуальность держали на коротком поводке, потому что природные таланты к провокации и врожденные навыки манипуляции – штуки ох какие опасные! – если пустить на самотёк.