Напрасно Герман пытался вернуть отца к жизни. Кирилл ничего не хотел знать, ничего не хотел видеть и слышать и, в конце концов, умер сидя в своем кресле, умер рано состарившимся, оставив после себя совсем юного сына.

Большой дом невыносимо давил на Германа, тот понял, что не сможет его содержать, и решил сменить его на меньший особнячок, полагая, что так, все же разберется как-нибудь в своих делах.

Герману исполнилось лет восемнадцать, когда он, желая повысить свой капитал, неудачно вложил часть сбережений в банк, прогорел, и, таким образом, встал перед проблемой: как уберечься от еще большего разорения, как не впасть в бедность, такую недостойную спутницу его дворянского титула.

У юноши были друзья, значительно богаче его самого, которые в один голос советовали ему обольстить дочь какого-нибудь князя или банкира, да и жениться на ней. При красоте Германа, его голубых, как небо глазах, черных волосах и стройном стане, это было вполне реально.

И молодой человек задумался об этом. Он принялся одалживать у друзей деньги на изысканные наряды и выезды, бывал на балах, встречал там немало красавиц, ухаживал за ними, но когда наступала пора переходить к более тесным отношениям, его обуревало раздражение. Почему из-за каких-то презренных денег должен он связывать свою жизнь с той, которая совсем ничего для него не значит?!

Герман тянул с женитьбой, разрываясь между желанием жить соответственно своему титулу и нежеланием жить с нелюбимой женщиной.

В конце концов, второе взяло верх. Герман перестал появляться в обществе, отдал все долги, окончательно опустошив свои сбережения. Теперь у него оставался лишь дом, да несколько слуг в нем, причем, не крепостных, а свободных, то есть таких, которым приходилось платить.

Вскоре денег осталось так мало, что едва хватало на еду. Слуги все разошлись. Герман едва наскреб то, что был им должен.

Тогда он принялся распродавать то ценное, что еще имелось у него в доме, да на это жил.

В конце концов, вскоре даже и эти вещи кончились, жить стало не на что и молодой человек, скрыв свой титул, устроился работать писцом в какой-то конторе, получал мало, но смог обеспечить себя куском хлеба.

Однажды, возвращаясь с работы домой и, размышляя о невеселой своей участи, Герман забрел в маленький кабачок, чтобы за стаканом вина хоть на миг забыть о неприятностях.

Это было весьма злачное место, кишевшее подозрительными личностями, тут и там сидящими по двое-трое за столиком, надвинув шляпы на лица, да из-под их полей постоянно оглядывающихся по сторонам.

Женщин тут не виделось вовсе, не считая хозяйки, да парочки ее молоденьких помощниц, которые взвизгивали всякий раз, как только кто-то позволял себе ухватить их за ножку или хлопнуть пониже талии.

Герману было все равно, где и среди каких людей он находится. Юноша мрачно подумал, что если его убьют, он получит, наконец, избавление.

Но никто не собирался, не только убивать его, но и даже просто заговорить с ним. Тут каждый был занят исключительно своим делом и на других не обращал внимания.

Герман заказал бутылочку дешевого вина, и принялся, неспешно поглощать ее содержимое.

Внезапно его привлекла какая-то возня в углу кабачка. Он не заметил, как она возникла, но теперь молодому человеку стало любопытно, что же такое заинтересовало шестерых мужчин, почему они окружили самый дальний столик и зачем один что-то оспаривает у другого, стремясь его оттолкнуть.

Герман встал и, еще не успев, как следует захмелеть, направился к этой кучке.

– Оставь ее, понял? Она моя! – рычал один из мужчин.

Другой утверждал то же самое на свой счет. Третий стоял и просто смотрел за спором двух других, а еще трое держали молоденькую девушку, зажав ей рот и сильно стиснув руки. Бедняжка отбивалась, что-то мычала, из глаз ее катились слезы, одежда была наполовину изорвана.