6 февраля при выступлении из Москвы архиепископ Филарет сопровождал гроб до Петровского дворца за Тверской заставой, где была совершена им и всем московским духовенством лития. Дальше шествие направилось через Тверь и Новгород в Царское Село.

На границе Новгородской губернии шествие было встречено епархиальным архиереем, при котором был Фотий. Последний читал Евангелие при гробе на ночлегах. Тарасов сообщает, что тут же присоединился к шествию Аракчеев, который хотел стать на колесницу при выезде из Новгорода, но его сначала не допустили до этого, а потом он с разрешения Орлова-Денисова получил место на левой ее стороне.

Вследствие запроса верховного маршала печальной комиссии в Петербурге, князя Алексея Борисовича Куракина, о положении и целости тела императора по выступлении из Новгорода, Тарасов просил Орлова-Денисова произвести еще раз до Царского Села освидетельствование тела. На втором переходе оно было произведено в присутствии графа Аракчеева, подписавшего вместе со всеми прочими акт освидетельствования. Наконец, император Николай поручил Виллие до прибытия в Царское Село еще раз осмотреть тело, это было произведено в Бабине.

28 февраля процессия приблизилась к Царскому Селу. Император Николай выехал навстречу шествию, его сопровождали великий князь Михаил Павлович, принц Вильгельм Прусский, принц Оранский и первые чины двора. Там же находились также царскосельские жители с духовенством и крестьяне царскосельского дворцового ведомства. День был солнечный и довольно теплый, так что на шоссе таял снег и была грязь, по словам Тарасова. «Сошед с коляски, император, приближаясь к колеснице, поклонился в землю, потом, вошед на колесницу, упал на гроб и залился слезами; с другой стороны колесницы то же сделал Михаил Павлович. По совершении литии шествие двинулось к Царскому Селу, император с братом в траурных плащах и распущенных шляпах следовали непосредственно за колесницей пешком до дворцовой церкви, в которую внесен был гроб и поставлен на великолепный катафалк под балдахином…

Вся императорская фамилия с детьми, кроме царствующей императрицы, вошла в церковь при благоговейной тишине, и все целовали в лицо и руку покойного. Эта сцена была до того трогательна, что я не в состоянии вполне выразить оную…»

5 марта тело императора Александра было перевезено из Царского Села в Чесму и поставлено в церкви дворца. Тарасов говорит, что «в двенадцатом часу вечера, в присутствии князей Куракина и Голицына, при подобающем церковном обряде, тело императора, по моему указанию, из прежнего деревянного гроба в свинцовом гробе переложено в новый бронзовый великолепный гроб; ковчег с внутренностями был помещен в гробе, в ногах, а ваза с сердцем у самого тела с левой стороны груди. Прежний же гроб тут же был разобран и распилен и со всеми принадлежностями в кусках помещен был в новый». Граф Комаровский пишет по этому поводу: «Переложение это было делано одними только генерал-адъютантами, бывшими при его величестве, в числе которых и я находился».

6 марта шествие двинулось из Чесменского дворца в Петербург. День этот с утра был пасмурный, морозный, с ветром и снегом. За гробом следовали император Николай, великий князь Михаил Павлович, чужестранные принцы, герцог Веллингтон и многочисленная свита, все в черных шляпах и плащах.

В половине второго часа пополудни прибыли к Казанскому собору. Здесь в продолжение семи дней закрытый гроб Александра был выставлен на поклонение народу. Собор посетила огромная масса людей. Тарасов утверждает, что «императору было доложено об открытии гроба для жителей столицы, но его величество не изъявил на то своего согласия, и, кажется единственно по той причине, что цвет лица покойного государя был немного изменен в светло-каштановый, что произошло от покрытия его в Таганроге уксусно-древесною кислотою, которая, впрочем, нимало не изменила черт лица».