Новость о гибели Мемнона дошла с рассветом. Царский дворец был окружен высокой каменной стеной. Стена была украшена глазурью, рельефными рисунками и представляла собой целый художественный мир. В основном это было своеобразным генеалогическим древом, составленным с использованием картин и скульптур, описывающих отвагу Ахеменидов при создании Персидской империи, изображающих конкретных царей и богатырей, жрецов и мудрецов. Царский дворец был отдельным миром внутри царского городка. В городке было достаточно зданий, построенных для различных целей. Здание гарема было самым дальним. Райская зелень, посреди которой цветники, сам дом, несмотря на то что состоял лишь из одного этажа, был высоким, красивым, загадочным. Там триста невольниц Дария проводили жизнь, ублажая своего царя. Иногда царь отдыхал в этом месте со своими женами. Песни и музыка, танцы и вино, сосредоточение душевного блаженства и ночного наслаждения. Некоторые ночи Дарий проводил в компании десятка горячих прислужниц в состоянии неги и раскрепощения. Соскучившиеся по мужскому вниманию красавицы гарема вытворяли такие вещи, что Дарий на следующий день лежал в состоянии приятной истомы, забыв о своих делах.

О том, что прошлую ночь он провел во дворце со Статирой, знали лишь двое-трое его слуг. Но никто не мог по своей воле зайти к нему, пока царь сам не позовет, пусть даже мир перевернется. И вот, письмо с трагической вестью о смерти Мемнона, пришедшее от Фарнабаза, лежало в нераспечатанном виде в кожаной сумке, обозначающей царскую почту. Вестники еле добрались до руководителя царской канцелярии через начальника вооруженной охраны. Глава канцелярии, посмотрев на беспокойные лица вестников, недовольно заворчал.

– Я не могу потревожить царя. И не ведите себя так, будто скончался Мемнон!

– Мемнон погиб, уважаемый! – резко ответил кто-то.

– Что же вы сразу об этом не сказали! Негодные!

Заведующий канцелярией с развевающейся фараджой, колыхающимся пером на чалме, направился прямиком во дворец Статиры.

У Дария, когда он услышал о смерти Мемнона, словно отнялась половина тела. Прежде между угрозой, носившей имя «Александр», и им самим стояла величественная фигура Мемнона. Теперь его охватила тревога, будто Дарий и Александр уже стоят друг против друга в открытой степи. Мемнон… Мемнон… Бедный Мемнон… Надо же, уйти тогда, когда время подживает… Мемнон… Веки Дария потяжелели, глаза стали холодными и безжизненными, как кованая сталь. Не сходя со своего места, он в голове обозрел всю персидскую землю. Искал человека, способного заменить Мемнона. Не нашел. А все сливки его империи здесь – в Персеполе. Но они словно гости, пришедшие на праздник, могут лишь пить, есть, говорить, но не способны что-либо предпринять без указки царя. Нельзя сказать, что Дарий ничего не смыслил в войне. На ней каждый воин знает свое дело, и сам находит неожиданное решение. Нет ничего стремительнее человеческого ума, когда дело касается жизни или смерти. Но среди тех знатных и почтенных людей, кто вырос и жил под покровительством царя, процветал благодаря его советам, уму и защите, не оказалось никого, кто с горящими как огонь глазами, резвым умом и буйной энергией принялся бы за дело. То были ловкие руководители, на которые можно было положиться, которые могли бы быть опорой на местах и легко восполнять недостатки. О былых подвигах старшего поколения остались лишь воспоминания, а нынешние потомки изнежились, забыли, что значит долгая война. Персам покровительствовали боги, и Ахемениды взошли на престол. С того времени десятки государств, сотни народов и племен на обширной территории от Эгейского моря на западе, сакских степей на севере, Индии на юге и империи Цинь на востоке вынужденно, силой вошли в состав Персидской империи. В любом месте, куда укажут благородные персы, тут же соберутся тысячи воинов. Таким образом персы согнали все народы. В регионах, которые иногда не платили налоги, в которых начинало веять прохладой, сатрапов осаждали, а недовольство рубили под корень. В пограничных странах всегда было достаточно греков. Но стоило прижечь каленным железом беспокойное место, на значительное время воцарялось спокойствие. На севере есть несколько народов. Но лишь саки вынуждали считаться с ними. Те же саки тревожили персидские сатрапии Бактрию и Согдиану. Поэтому в тех регионах назначение сатрапов из числа саков стало традицией. На самом деле сакские сатрапы были халатны по отношению к налогам. Сказанное выполняли после некоторых раздумий. Это тоже превратилось в традицию, привычное явление. Впрочем, персидские цари вынуждены были довольствоваться тем фактом, что эти два региона все же были частью их империи и более или менее подчинялись им. Цинь и Индия молчали. Таким образом, возвысилась персидская эпоха и продолжала цвести из века в век.