- Великие дела во многих мирах творятся исходя из жажды секса. – Усмехнулся. – Но только не в этом.

- Но почему-то ты ей всё равно поддался. – Ехидно заметила я.

- Думаешь, ты здесь поэтому? – Вопросительно поднял бровь Ольгерд.

- Честно, меня просто интересно, зачем ты собрал гарем из двенадцати красавиц, и насвистел им в уши сказочку о пророчестве. Что же касательно меня – я уже не задаюсь вопросом «Почему?». Я размышляю «Когда же я вернусь обратно?».

- Тринадцать. – Поправил Ольгерд. – Тринадцать красавиц. А касательно пророчества… Одним из критериев, по которым ты была отобрана, был твой ум и придирчивость в наблюдениях. Я в тебе не ошибся.

- Зато я… Ошиблась в тебе. – Не смотря на все усилия голос дрогнул. Я опустила голову – побоялась, что заплачу.

Он подошёл, и я мгновенно вскинула лицо. Угрозу надо встречать с поднятой головой, иначе не смогу больше уважать себя. В его оценивающем взгляде сквозило одобрение, которое мне было безразлично.

- Ты… выделилась на фоне остальных ещё на Земле. – Медленно произнёс он, наклоняясь к моему лицу. Его губы остановились в сантиметре от моих. – В конечном итоге, после… ммм… всего, что я запланировал, я смогу обойтись без них всех. Но не смогу без тебя.

Почему моё сердце ёкнуло на этих словах? Я же поклялась вечно его презирать! Но когда он наклонился ещё ниже, и почти неощутимо коснулся моих губ, я, почему-то, не отстранилась. Поцелуй получился долгим и сладким, и в какой-то момент я перестала замечать его наглых рук, оказывающихся в неподходящих местах. Но стоило ему коснуться моей груди, как сознание прострелила мысль: «За корсетом записка от жандарма!»

Я отскочила от Ольгерда, словно от испуга, хотя он там тоже присутствовал. Нельзя князю знать, что я в обход его ведома планирую повстречаться с Лейбурном.

- Это лишнее. – Несвязно произнесла я, приходя в себя. Язык заплетался. – Не делай такого больше. Я тебе запрещаю.

Эта многозначительная усмешка всегда кардинально изменяла его лицо: усталые морщинки разглаживались; скрадывались тёмные круги усталости под глазами. Властно-надмённое выражение лица сменяло довольное. Словно кошачье.

- Будь осторожна. – Его шёпот напомнил мне о наших ласках, которым ми предавались бесчисленное количество раз. – Я хорошо знаю, что ты любишь. Как ты любишь. Когда, и куда. Знаю, как ты сладка, когда стонешь от удовольствия.

- Ты не всё обо мне знаешь. – Покачала головой я, тяжело дыша и подавляя волну возбуждения, накрывшую меня вопреки моей воле.

- Не всё. – Он отошел на шаг, и напряжение ослабло. – Но достаточно. Я приходил рассказать, что твоя усадьба достроена. Но ты сбила меня с мысли, коварная Алайна.

- Ты! – Возмутилась я. – Иди отсюда, извращенец!     

Он послушался, оставив меня одну в комнате, и я несколько раз глубоко вздохнула. Вот же… сексуальный чёрт! На двери была задвижка, и я тут же привела её в действие, отрезая Ольгерду путь назад.

Не теряя времени, вытащила из корсета записку от жандарма, о которой до прихода мужа успела забыть. Лейбурн умудрился свернуть бумажку раз восемьдесят, не меньше, и я ещё несколько минут разворачивала её. На квадратном куске бумаги было схематично изображено шесть строений: первое что-то вроде городского управления; от него аккуратная стрелочка указывала на последний изображенный дом, над которым находилось солнце. Пятый дом от городской ратуши, если смотреть на Юг? Верно? 

Я догадалась, что это местная жандармерия. Там я смогу отыскать Лейбурна, если придумаю удобоваримую причину для остальных отправиться одной в город. С этим будут сложности. Карина ни за что не поверит, что я иду в поле за цветами, или в лавку за продуктами.