Да, прозорливости ей не занимать. Но и я не могла сознаться.

- Карина, ты бредишь. – Ещё более спокойным голосом ответила я. – Тебе нужно прилечь. И мне тоже нужно прилечь. Я смертельно устала за это утро.

Я быстро, пока первая жена не придумала для меня новых проблем, вышла из столовой и с облегчением выдохнула. Из этого коридора я знала дорогу в свою комнату.  

Немного позднее меня навестила Марина. Её глаза были озадачены, а губы – недовольно поджаты.

- Зачем ты заедаешься с Кариной? – Вполне доброжелательно, но твёрдо и немного расстроенно спросила она.

- Я не специально. – Понуро ответила девушке. – Она вынуждает меня к этому своими словами, и ещё тем, что постоянно требует подчинения. Карина для меня не тот авторитет, под который я стала бы прогибаться. Потому и бунтую. Скажи… А почему ты к ней так снисходительна? Ты ведь сама видишь, что она – не образец добродетели, а преследует свои личные цели.

- Не образец. – Согласилась Марина. – И да, преследует. Только вот Ольгерд забрал меня сюда на следующий день после похорон отца. Мать я видела только на фотографиях, а папа… Он меня растил один. В день его смерти я металась от окна к окну – мне хотелось выброситься. Даже было всё равно на то, что там предлагает Ольгерд. Я не помню перехода сюда. Зато помню, как Карина месяцами утешала меня. Как носила мне горячее молоко с мёдом. Как научила вышивать и впервые назвала сестрой. Для меня это не пустой звук. Она меня спасла.

Она замолчала, и я тоже прикусила язык. Кто же знал, какой внимательной может быть Корентайн.

- Извини. – Через некоторое время произнесла я. – Извини, что подобное случилось. Я не хотела тебя расстраивать. Но извини меня и за то, что похожее будет происходить и дальше. Ты же видишь, что для меня такой жизни недостаточно; Карина же пытается заткнуть меня и убедить, что я в раю. Я не смогу остаться безмолвной. Рано или поздно…

«Я вырвусь из этой клетки».

11. 11

Вечером я наконец-то осталась наедине с собой, и с большим удовольствием вытянулась на кровати. Тёплый ветерок деликатно обдувал меня, заморенную, и я не заметила, как задремала.

Это было большой ошибкой – расслабиться в доме врага. Бдительность нельзя было терять ни на секунду.

Проснулась я от едва ощутимых поглаживаний по бедру. Чужие пальцы осторожно касались меня через ткань платья, но прикосновения были такие узнаваемые, что я проснулась и мгновенно вскочила с кровати. Рядом, с задумчивым выражением лица, сидел Ольгерд.

Его внешность претерпела изменения в этом мире. На Земле, ухаживая за мной, он предпочитал строгие деловые костюмы. Его максимум послаблений самому себе заключался в редкой возможности надеть чёрные джинсы, и вязаный пуловер в тон.

Здесь же он выглядел, словно сошел со страниц исторического романа. Коричневый камзол оттенял его карие глаза и короткие, тёмно-каштановые волосы; в одном ухе блестела серьга. Взгляд, сосредоточенный и изучающий, был направлен на меня.

- Ты напугал меня. – С твёрдостью в голосе, которой на самом деле я совсем не ощущала, упрекнула я своего супруга.

Его глаза прищурились ещё больше. Интересно, в этом мире он может носить очки? Или здесь это совсем уж чужеродный атрибут? Без них он очень плохо видит всё, что находится дальше нескольких метров.   

- Не могу понять, что не так. – Он пожал плечами. – На Земле тебе нравилось всё, что я с тобой делал.

От его слов пробежали мурашки. Почему?

- Со мной – делал, - попробовала я вывести его на разговор. – Но с остальными – нет.

- Нет. – Отрешённо ответил он.

- Тогда, - продолжила я, - предположительно, я могу понять, по какой абсолютно тупой причине ты забрал меня сюда, но я до сих пор не понимаю, на кой ляд тебе двенадцать девчонок, с которыми ты даже не спишь.