– Ты сказала, – обращается он к Розалине, вновь делая поспешный глоток вина, – что за ужином всём нам объяснишь.

Мадам Салливан расстроена. Это видно по ее грустному выражению лица. Но чем? Неужели тем, что Кай так поспешно задал волнующий нас вопрос?

– Ах, Кай! – воскликнула Розалина. – Ты всегда любишь торопить события…

– Да нет, – ерничает парень, продолжая стрелять в меня своим взглядом. – Просто любопытно, к чему всё это…

Розалина замирает в недоумении, но этот миг длится не долго. Уже в следующую секунду, Розалина выпрямляет спину, отпивает вино из бокала и промокнув салфеткой уголки губ, выдыхает из себя.

– Как мы знаем, у Тины умер отце от болезни.

Кай делает вид, что ему это скучно.

– И мне очень жаль, моя дорогая, что все так вышло… – обращается ко мне Розалина, её интонация нас только прошибает грустью, что мне становится неуютно и… печально? В этом особняке всё странно, даже чувства обострены…

– И это всё? – ехидно переспрашивает Кай.

– Нет, Кай. Не всё. Мы с её отцом были близки, очень долго время…

Мне кажется, обстановка накалилась до такой температуры, что моя белая кожа сейчас превратится в загоревшую.

– Сойер знал о своей болезни, поэтому я пыталась ему помочь, как могла, но… Он сказал, что лучшим решением будет другая помощь.

– И какая?

Розалина ехидно улыбается кончиками губ. Что-то тут не чисто.

– Буквально за пару месяцев до смерти Сойера, мы заключили с ним договор.

– Это тот договор, где вы берете обязанности помогать мне до окончания университета?!

Кай навостряет уши. Мне и самой интересно, зачем нас по итогу собрала здесь Розалина.

– О нет моя дорогая Тина. Это лишь приложение к большому договору.

Пытаюсь не делать вид, что я удивлена, но получается у меня это плохо.

– Ну и?

Розалина расплывается в улыбке.

– Мы с Сойером расписались. Он хотел, чтобы Тина не чувствовала себя одинокой, поэтому… теперь Тина член нашей семьи и носит фамилию – Салливан.

Кай смотрит с недоверием на Розалину.

– Подожди, – выставив ладонь вперёд, ерзает на стуле. – То есть.. Ты хочешь сказать, что…

– Тина твоя сводная сестра.

– Что? – в унисон спрашиваем с Каем. – Как это так?

Тина удивлена не меньше, чем я. Её жгучие карие глаза смотрят с непониманием. Я слышу, как неровно бьется её пульс.

– Подожди, – обращаюсь к матушке, ставя на стол бокал вина. – Почему Тина – моя сводная сестра?!

– Наверно потому, что мы с Сойером расписались? – ехидность ответа Розалины, как игольчатый ком поперек горла: режет плоть, не даёт вздохнуть полной грудью. – И теперь Тина член нашей семьи.

– Но это же полный абсурд! – восклицаю я, смотря на девушку. В её глазах замечаю точно такую же мысль, которая крутится в моей голове.

– Не абсурд, Кай, – попытка матушки наладить возникшее напряжение в воздухе, кажется мне, очень неуместным. – Так бывает в жизни, что люди сходятся, влюбляются друг в друга, а потом расписываются…

– Я тоже не совсем понимаю, – тихо лепечет Тина. Она потупляет глаза в тарелку, словно, стесняется чего-то. – Отец никогда не упоминал о вас, – продолжает она, и, мне кажется, что матушка и впрямь что-то недоговаривает. Я блокирую свой эфир, чтобы Розалина не пыталась прочитать мои мысли. Замечаю, что матушка недовольна моим решением, но это мой выбор. Её это не должно касаться: блокирую ли я эфир или же позволяю ей залезать в мои мысли. – И не сочтите за грубость, Розалина…

– Лина, детка, – неимоверно довольным голосом поправляет её матушка, – называй меня просто Лина.

– Лина, – неуверенно произносит Тина, – не сочтите за грубость, Лина, но я не до конца понимаю решение моего отца…