– Ты, – сказала бабушка, – чтобы не срамить себя, сына и меня, в ближайшее же время выходишь в плавание! Море успокоит твою боль, – добавила она и погладила папу по голове, – а с этим судом я разберусь сама.

Папа ушел в плавание. И, в конце концов, наступил день суда, на котором решалась судьба Павлика. Бабушка отправилась на суд одна, внука с собой не взяла. Она вернулась часа через четыре хмурая и решительная.

– Ну, что? – спросил Павлик.

– Суд решил в пользу твоей матери, – ответила бабушка.

– Ты меня отдашь?

– В том случае, если ты этого хочешь.

– Нет, я хочу быть только с тобой.

– Тогда и говорить не о чем. Я тебя никому не отдам.

Павлик больше ни о чем не спрашивал: бабушка зря слов на ветер не бросала. Через три дня, поздним вечером в дверь бабушкиной квартиры громко и настойчиво постучали:

– Откройте, полиция, – раздалось из-за двери.

– Что вам надо? – спросила бабушка, не открывая двери.

– Мы пришли за Павлом, с нами его мать и судебный исполнитель.

– Уходите! Внука я не отдам.

– Тогда мы взломаем дверь.

– Это, пожалуй, лишнее, – вслух сказала бабушка, – сами мы дверь потом не починим.

Она вернулась от двери в комнату, на стенах которой висели дорогие для нее вещи, и среди них один из подарков мужа – семи зарядный арбалет ручной работы. Бабушка сняла его со стены, зарядила полным комплектом стрел и вернулась в коридор.

– Открой дверь и бегом ко мне, – шепнула она Павлику.

Павлик подошел к двери, открыл замок и, быстро отбежав, стал рядом с бабушкой, которая тут же приподняла арбалет, нацелившись на входную дверь.

Дверь открылась. За ней оказались двое парней в камуфляже, мужчина с папкой под мышкой и мама Павлика.

– Ни шагу через порог. Пока я жива, внука у меня никто не заберет, – громко сказала бабушка.

– Что вы себе позволяете! Я судебный исполнитель! – крикнул мужчина с папкой.

Бабушка ответила щелчком предохранителя на арбалете. Один из парней достал рацию и стал говорить:

– Первый! Первый! Это я – Второй! Что делать? Тут какая-то старая дура… – дальше он доложить не успел. Рация вылетела из его руки, выбитая стрелой арбалета, а сам он схватился за оцарапанную щеку.

– Следующей стрелой я тебе мозги вышибу – пообещала бабушка.

Парень с оцарапанной щекой снял со спины автомат и отдал напарнику, потом он отстегнул от пояса резиновую дубинку и сказал, обращаясь к товарищу:

– Если она всадит в меня стрелу, то лупи по ней не раздумывая.

Павлик все понял. Сейчас этот здоровый парень бросится с резиновой дубинкой на бабушку. Она выстрелит в него из арбалета и не промажет, а в бабушку начнут стрелять из автомата, и даже если она останется жива, ее посадят в тюрьму до самой смерти. Что он может сделать, маленький Павлик? Как он может остановить взрослых вооруженных мужчин? Все смотрят на Павлика, все его любимые герои: умирающий Кулау-прокаженный, замерзающий капитан Скотт… и погибающий в бою «до последнего патрона» Сережа Зуев.

– Стойте, – крикнул Павлик, – не трогайте бабушку.

Он метнулся в комнату, и схватил со стены дедушкин морской кортик. Выдернув кортик из ножен, Павлик встал возле бабушки, обхватив ее левой рукой, а правой рукой приставил лезвие кортика к своему горлу.

– Уходите, гады, – заорал Павлик, – я живым не сдамся.

Люди за дверью оцепенели. Было видно, что Павлика бьет нервная дрожь, и он, не колеблясь, перережет кортиком горло, если кто-нибудь попытается войти.

Первой опомнилась мама:

– Господи, что мы делаем, – заплакала она. – Не надо, ничего не надо. Прошу вас всех уйти. Пусть живет, где хочет.

Бабушка долго отпаивала Павлика травами, опасаясь нервного срыва, и всю ночь просидела возле него: Павлик метался и бредил, но под утро успокоился. Ему приснилось, что он летит на большой зеленой стрекозе над синим-синим морем, и на боку у него сверкает дедов кортик.