– То есть, тебя родители так назвали? – допытывалась Аля.

Она, наконец, смогла его нормально рассмотреть. Парень был среднего роста, но из-за длинного тела и коротких ног казался непропорциональным. Странности добавляли тёмные пушистые волосы до плеч, часть из которых была заплетена в хвост на макушке. Лицо было бледным, немного вытянутым, но в целом, он был симпатичным, несмотря на густые тени на верхнем и нижнем веке и двойной пирсинг правой брови. Вся одежда, как полагается, была чёрной, но из-под куртки виднелась толстовка с изображением героев жвачки Love is.

– То, как меня назвали родители, вам не понравится, – сказал Нэнси, натягивая капюшон.

– А ты попробуй, – настаивала Таня.

– Ну, смотри, – он обращался именно к ней, – когда говоришь, что тебя зовут Саша, то люди даже не понимают, ты мальчик или девочка.

– А когда говоришь, что тебя зовут Нэнси, люди сразу всё понимают? – уточнила Кэт.

– Ну да, ха-ха, – и опять раздался дебильный смех.

– Короче, Нэнси, Саша, как тебя там, иди домой, а нам ещё Ваню спасать, – вмешалась Аля, – и чем скорее, тем лучше.

– Какого Ваню? – хором спросили девчонки.

– Который бокал украл, он помочь хотел, мы в подземелье вместе пошли, я его от пауков спасла, а потом его викинг утащил, – после этой сумбурной речи Аля и не думала, что подруги поймут её. Но события последних дней сыграли свою роль. И Кэт, и Таня полностью включились в происходящее.

– О, мне нравятся викинги, – ещё больше оживился Нэнси. – У них клёвый прикид.

– Мальчик, тебе домой пора, – злилась Аля, – спасибо, что заступился, спасибо, что помог, но нам не по пути.

– Не, вы от меня не избавитесь, я с вами, ха-ха. Мне вот эта пышечка уж очень понравилась, – он кивнул в сторону Тани, оторопевшей от такой искренности и наглости.

– Давай с собой возьмём, – предлагала Кэт, – а то мы втроём викинга не факт, что одолеем.

– ОК, – отмахнулась Аля, пряча амулет во внутренний карман, тем более, на споры времени не было.

Найти место, из которого вёл ход в подземелье, оказалось непросто. Когда её вытащили оттуда сектанты, всё было так сумбурно, что Аля не успела запомнить, где оно. От Нэнси толку тоже было мало. Он с остальными последователями готовил ритуал возле алтаря. Когда они услышали шум из-под земли, старшие пошли на разведку, оставив младших одних. Поэтому вся компания, как суетливые светлячки, шарились с телефонами меж угрюмых памятников, пытаясь разыскать нужную гробницу.

– Ты хоть примерно помнишь, что было вокруг? – спросила Таня.

– Статуя девы Марии так печально на меня посмотрела, когда меня достали из туннеля, – вспоминала Аля. – Ещё были жуткие готические кресты, ангел, череп и кости.

– Вообще не помогаешь, – нервничала Кэт, – тут повсюду черепа, крылатые ангелы, а девы Марии одна печальней другой.

Рыжеволосая подруга была чертовски права. Бюстов, статуй и барельефов здесь было чуть ли не больше, чем в Летнем саду. И они были не просто застывшими изваяниями, их лица были полны эмоций, причём не только скорбных. Некоторые были блаженно спокойны, другие немного усталыми, а третьи, как вот этот маленький пузатый ангелочек, веселились от души.

Проходя мимо одного из надгробий, Аля услышала тихий плач. Подойдя ближе, она увидела, что это рыдает ребёнок на барельефе, уткнувшись в колени матери. Рядом с ним стояла девочка, которая нежно вздыхала, поглаживая кувшин. Третий малыш протягивал к ним руки, загораживая собой камень с тремя символами: крест, полумесяц и что-то похожее на молот. Аля подошла ещё ближе, чтобы рассмотреть, чья это была могила. Надпись сильно стёрлась, в темноте сложно было разглядеть. И фамилия была какая-то чудная. То ли Белозёрские, то ли Белосельские, то ли все они разом. Аля так увлеклась этой сценой, что голос Нэнси посреди тишины кладбища испугал её: