– Не морочьте мне голову, – вскричала Аля, раздражённая чёрствостью профессора, – вы можете помочь моему другу или нет?

– Нет, – ответил Пель, – даже если бы мог, то не стал. Я давно отдал свой долг обществу и отечеству. Теперь я – всего лишь сторонний наблюдатель. Вы не вправе требовать от меня чего бы то ни было. Когда ваши переживания улягутся, вы это поймёте. Лучше спросите себя, что вы можете для него сделать. А сейчас прощайте. Если захотите прийти сюда ещё раз, то знайте, что я поменяю код на замке.

Когда воспоминание закончилось, Аля встала, потопталась на месте, села перед кроватью на колени и положила голову на край. Она чувствовала, что надо было просто дожать Пеля. Надо было ворваться в аптеку и забрать эликсир. Может, нужно было вырвать перо у грифона, и оно могло бы помочь? Что? Что она должна была сделать?

Но не только эти видения терзали её усталое сознание. Не менее насущным был вопрос о том, зачем она вообще поехала к Вальтеру. Конечно, чтобы проведать Альберта, который как раз исполнял свой обычный кошачий танец перед автоматической кормилкой.

Но что делать завтра? Оставаться здесь? Ехать к себе? В сущности, она ведь может просто жить дальше и забыть о неурядицах в магическом мире. Это всё уже не её проблемы. Можно вернуться домой, искать работу, встречаться с подругами. Остаётся только не вспоминать о Вальтере, Бернаре, Ване, Кудяпликах, грифонах и всё будет хорошо. Но она отлично понимала, что это невозможно. И дело было не только в её совести, которая зудела о том, что эти люди столько раз её спасали, что она теперь просто не в силах отвернуться от них, хотя, что именно она может сделать, было пока неясно. Но и в том, что ей настолько было хорошо во всём этом волшебном хаосе и в окружении чародеев, что жизнь до этих событий казалась ей ненастоящей и безвкусной. Даже нынешние страдания ей были приятней, чем блёклое существование до них.

Неужели обязательно нужно страдать, для того чтобы обрести себя и понять свою сущность? Как же это называется по-умному? Аля дотянулась до заряжавшегося телефона, и поисковик выдал ей слово «катарсис». Оказалось, что в Питере даже есть такая компания и занимается она разработкой программного обеспечения. Это немного развеселило Алю. Чего только нет в этом городе?

Она улеглась в кровать и накрылась одеялом. Память вновь унесла её в дела давно минувших дней, но в этот раз Аля вспомнила спектакль «Безымянная звезда». Одна из первых вещей, которую они с Егором смотрели в Комиссаржевской при переезде в театральную столицу. После просмотра этого спектакля они долго спорили о том, должна ли была главная героиня остаться с любимым в бедности или вернуться к своей богатой, но пустой жизни. Егор никак не мог понять, почему она выбрала обеспеченного, но опостылевшего ей любовника. Он считал, что с ним у неё нет будущего. Тогда как Аля хорошо понимала выбор девушки, с бедным учёным у неё тоже не было бы счастливого конца. Он слишком зациклен на своей работе, и поэтому она вскоре надоела бы ему. Уж лучше томиться в богатстве, чем в безвыходной нищете. Егор за это называл Алю меркантильной и циничной. А та, в свою очередь, говорила ему, что он инфантильный фантазёр.

По мнению Али, спектакль нужно было назвать «Блуждающая звезда». Главная героиня ведь блуждает меж двумя мирами, не находя себе пристанище. Её заставляют делать выбор, к которому она не готова, где оба варианта проигрышные. Как в детстве, когда родители создают тебе иллюзию альтернативы, говоря: «Можешь сначала съесть овощи, а потом дам конфету. Или я дам тебе конфету, но сначала ты съешь овощи». И ребёнок молчит секунд тридцать или даже минуту, а потом, хитро сощурившись, принимается есть капусту с огурцом.