То же самое произошло и в том телефонном разговоре. Она наугад озвучила причину, по которой я не мог допустить, чтобы ее язык проник в мой рот. Безумно хотел, страстно желал, но не мог…

Кто же знал об этом разговоре, кроме нас двоих? Кто мог подслушать, если я находился в квартире один? Никто. Разве что я представляю особый интерес для Моссада.

Как бы странно это не звучало, но именно сейчас здравый смысл подсказывал мне, что со мной говорит Антон Кравчик – мой псевдоним, мой интернет-образ, я, но не я, мое альтер эго, тот, кем я бы хотел быть, моя улучшенная виртуальная версия. А, может быть, это тульпа17?..

С понятием «тульпа» меня познакомила Настя. Она открыла для меня многое, о чем я не имел ни малейшего понятия и о существовании чего даже не подозревал. Более того, она практиковала общение не с одной, а сразу с тремя своими личностями. При этом все они были мужского пола. В памяти осталось имя лишь одного – Кирилл.

Мы подолгу говорили о ее снах, подобных некоему сериалу или ее личной виртуальной Вселенной, в которой она взаимодействовала со своими личностями, о их характерах и взаимоотношениях. Мы даже совместно пытались практиковать перевоплощения. Хотя получалось у меня отвратительно. Всегда смешило то, что я, например, пытался быть девушкой, как того ждала от меня Настя. Я не мог настроить свое сознание на личность, которую придумывал искусственно и второпях.

Совершенно иным был мой опыт с Антоном. Выдавая себя за двадцатилетнего парня, постепенно в Сети я создал очень гармоничный, естественный образ, не вызывающий у собеседников сомнений в его реальности. Я выдумал его прошлое, во многом схожее на мое, но с поправкой на возраст Антона. Я придумал черты его характера, которые, по сути, были моими, но на первый план в них выдвигалось то, что нравилось мне в себе. А вот неодобряемые мной черты, например, чрезмерная серьезность, склонность к религиозным и философским рассуждениям, а также к продолжительным депрессиям, в Антоне исчезали. Я выдумал его родственников. Так, его отец тоже был инженером, но не геодезистом, как мой, а – строительной техники. И Антон рос в полноценной семье. Образ его матери я почти полностью скопировал со своих представлений о своей, лишь придав ему респектабельности. Я даже выдумал некоторые события в жизни Антона, как то, описанная в «Скованных» сцена с гадалкой Аллой, которую я, якобы, встретил в маршрутном автобусе, и которая меня, тогда еще несовершеннолетнего, сделала своим любовником.

За несколько месяцев я создал не только свое альтер эго, но и целый мир вокруг него со всеми полагающимися ему атрибутами: прошлым, настоящим, будущим. Поэтому мне не составляло труда быть Антоном Кравчиком. Так любой геймер становится своим «персом»18, погружаясь в виртуальный мир реалистичной компьютерной графики. Я был Антоном – молодым симпатичным парнем, веселым, умным; как все молодые люди, немного безответственным, самонадеянным, упрямым и… романтичным; я был тем, кем себя ощущал.

– Да. Но я обиделся не на нее, а на себя. Обиделся на то, что сам урод. Я – старый, потрепанный жизнью урод.

Есть достаточно спорное утверждение о том, что, лишь полюбив себя, ты можешь научиться любить других. Полюбить в данном случае значит принять. ОК, но как? Как принять в себе то, что ужасает, раздражает, что ты ненавидишь и с чем тебе даже не дано бороться? Смириться? Сказать: «Да и хрен с ним! Я такой, и я такой себе нравлюсь»? На тот момент это представлялось мне невозможным. Я не видел в своей внешности ничего, что могло бы мне понравиться. Да и, насколько мне помнится, я не принимал себя с детства. Не научился этому и к пятидесяти.