Вот почему-то мне кажется, что Ларса Габ на могилу бы не послал. В конце концов, кому нужна эта земля?

- Сдулся, мелкий? – Габ хмыкнул и протянул руку за лопаткой.

Почему-то мне вдруг представилось, как Габриэль, великолепный и неподражаемый, сидя на карамельного цвета софе в своей роскошной гостиной с камином, скучающим голосом произносит:

- Да я всегда подозревал, что она девчонка.

Я решительно отдёрнула руку и выбрала холмик поближе. Вопреки моим опасениям, ноги не увязали в земле – то ли я была слишком легкая, то ли сказывалось отсутствие дождей.

…Помнится, троюродная тетушка Элис, изрядно накушавшись горячительного во время Весеннего празднования, говорила мне, что для того, чтобы привлечь внимание юноши, порой приходится постараться. Но, вероятно, она имела в виду несколько другое, нежели ковыряние лопаткой в ночи в старой могиле.

- Готово, - я помахала утяжелившимся мешком перед Габом.

- Отлично, - на мой взгляд, можно было поворачивать назад, но Габ почему-то стоял и смотрел куда-то в сторону.

– Слушай. Мне нужно кое-куда сходить. Будет лучше, если ты подождешь меня здесь. Или вернешься к Ларсу. Я ненадолго.

- Кое-куда сходить на кладбище?! Ты ничего не перепутал?

- Я ненадолго.

- Габ, я пойду с тобой.

Он мученически выдохнул и пошел вперед, а я поплелась за ним, стараясь не отставать. Мешок с кладбищенской землей весомо и уныло хлопал по бедру.

Мы шли довольно долго, и мои, уже привыкающие к темноте глаза отметили некоторое изменение ландшафта. Межмогильные дорожки для посетителей стали ровнее и шире, сами захоронения – аккуратнее и как-то единообразнее, по краям потянулись домики фамильных склепов.

- Габ! Мы что, на городском кладбище?!

Мой спутник не ответил, продолжая идти, периодически сворачивая, так, словно совершал подобные прогулки еженощно и прекрасно тут ориентировался.

«А может, и совершал, - ехидно сказал внутренний голос. – Что ты вообще о нём знаешь? Может, он и есть некромант. Или демонист. Или трупоед!»

- Га-а-аб, - проскулила я. – Зачем мы здесь?

 «Ему бы подошел развевающийся на ветру черный плащ, - некстати заметил голос. Он у меня вообще… болтливый. – Он такой идет, с плащом, а ты за ним с мешком бежишь, как верный оруженосец. А в мешке зубы позвякивают. Кстати, если зубы золотые, можно подзаработать».

Я фыркнула от некстати пришедшей мысли и почти упустила момент, когда Габ резко снизил скорость.

Мы стояли у фамильного склепа. Небольшой домик, вероятно, всё же не семейный, а на одного, так сказать, обитателя, темно-синий, почти черный камень – очень дорогой, кстати, никаких излишеств типа ангелов на крыше. Строго и со вкусом – если архитекторы данных зданий вообще задаются вопросами о вкусе. Габ глянул на меня через плечо.

- Мелкий, ты стоишь тут, ясно? Стоишь, как вкопанный, дышишь через раз. Пойдешь за мной, я тебя тут и прикопаю, понятно? Стоишь и ждёшь. Повтори!

- Стою и жду, - мявкнула я. Некстати захотелось в туалет.

- Отлично. Я скоро.

И Габ преспокойненько зашел в склеп. Двери даже не скрипнули.

Если не считать бесчисленных покойников, я осталась одна.

Знаете, есть такой гарантированный способ продлить свою жизнь. Можно стоять ночами на чужом кладбище. В этом случае какие-то жалкие пять-десять минут превращаются во вполне себе полноценные часы и даже сутки. Я честно простояла примерно недели три (если ориентироваться на внутренние ощущения), а потом метнулась в удачно выросшие сбоку от склепа густые кусты. Даже такое святотатство покойников оставило равнодушным, и я почти успокоилась, как вдруг услышала шум.

Тихие шелестящие шаги отдавались в голове набатом. Шлеп, шлеп, шлеп… Я медленно повернулась и увидела небольшую похоронную процессию.