– Эй, Надя.

Она обернулась. Юра ходил по рядам, заглядывая в тетради однокурсников.

– Дай свой конспект.

Надя, скрепя сердце, согласилась. Она не любила, когда кто-то чужой дотрагивался до её вещей, физически ощущая следы их пальцев, ворвавшихся на её территорию и решивших навести тут свой порядок, но и отказывать не умела.

Юра боком прошел между узкими рядами, поднимая сидения, и остановился у её места. Одногруппник полистал толстую тетрадь, лежащую сверху ровной стопки, и закрыл её. Он нерешительно подтянул к себе учебник, поводил пальцем по крупной букве П в названии и резко выдернул из него оранжевую тетрадь. Надя прикусила язык и медленно направилась к нему. Юра поднял глаза на Надю, их взгляды встретились.

«Не вздумай».

«Еще как вздумаю», – усмехнулись Юрины глаза, и он открыл тетрадь.

– Положи, – выкрикнула Надя и сама вздрогнула от своего голоса. Она застучала по ступеням к своему ряду. Ребята из соседней группы замолчали и смотрели на неё. – Пожалуйста.

Раскрытый перечень болячек лежал перед Юриным носом. Наде казалось, что она сама голая и со вспоротым животом с кишками наружу лежит перед его носом. Юра положил тетрадь на место. Надя схватила стопку своих вещей и прижала их к груди, боясь, что их кто-то отнимет.

– У тебя крыша едет, Морозова? – криво улыбнулся парень, положивший ноги в грязных ботинках на длинную скамью. Его халат в желтых разводах был распахнут, патлатому Антону на грани отчисления было плевать на такие мелочи.

Одногруппницы зашептались, даже Лика оторвала голову от книжки. Надя положила вещи обратно на парту.

– Ты вот… Ты нашёл, что искать? – она как можно более небрежно пробормотала, обращаясь к Юре и тут же поправилась. – Искал. Ты нашёл, что искал?

– Спасибо, нашёл. Ты же знаешь, что у нас скоро практика? – поинтересовался вдруг Юра. Он присел на её место, вытянув длинные ноги. – Жмуриков пойдём смотреть.

– Знакома с учебным планом

– Прекрасно, – удовлетворенно поднялся Юра, расправив мятый халат.

Надя села за парту и уткнулась в учебник, в сотый раз перечитывая подчеркнутые строки и выделяя карандашом новые, якобы упущенные, но на самом деле бесполезные. Её лицо было серьезным, брови съехали к носу, губы беззвучно бормотали текст. Надя выдавливала из себя неподдельную сосредоточенность на предмете. В душе она ругала себя последними словами. Дура, тупица, идиотка. Зачем дернулась, зачем вообще разрешила взять свои вещи. У тебя крыша едет, у тебя крыша едет, у тебя крыша едет! Фраза, брошенная Антоном, звенела в ушах. Ещё и родинка эта. Внезапная мысль о позабытой родинке прожгла насквозь железным прутом. Надя дернулась и замерла. Карандаш в руке сломался напополам. Когда она успела его так сдавить и почему ей хватило сил?

В аудиторию вошел преподаватель, и толпа мгновенно забыла о ней. На этой паре в основном отвечал Юра, а Надя бездумно рисовала каракули на полях тетради. Он вещал стройно, логично, при этом умудряясь углубиться в тему и добавить в ответ что-то новое. Надя считала, что её конспект одногруппнику совсем ни к чему, ведь он слово в слово повторял текст лекции или учебника. На большее её не хватало, но преподавателям было вполне достаточно и этого. Надю хвалили за усердие и посещаемость и ставили всем в пример. Она молча кивала и подавала зачётку. В ней была коллекция пятерок.

Юра же при всех своих достоинствах любил спорить с преподавателями, если их мнения расходились.

– Ну что, голубчик, на экзамене отвечать – это вам не гонор на семинаре показывать, – потом злорадно улыбался обиженный аспирант, ведущий фармакологию, и выписывал каждую завитушку в слово «удовлетворительно».