Таким образом, С.Ф. Шарапов утверждал, что «без местного мелкого кредита оборотных средств в деревне создать нельзя». Так, кредитному товариществу, которое действовало на территории трех-четырех волостей, Государственный банк выдавал основной капитал в размере 1–2 тыс. руб. (всего на развитие мелкого кредита выделялось по 2 млн руб. в год). По его мнению, это была «капля в море», кредитное учреждение должно было обслуживать не более одной волости (в среднем 5000 жителей) и иметь капитал не меньше 50 тыс. руб. (по 10 руб. на человека). Все это, конечно же, требовало огромного количества средств. Так только для местного сельского обращения (при самых минимальных запросах) для всей России необходимо было бы 1,2 млрд руб., что ненамного было меньше общего количества денежных знаков, обращавшихся в стране. Таким образом, к уже существующим деньгам необходимо было допечатать около 1 млрд руб. «Каким путем найдет эти средства наша финансовая система, – писал он, – вопрос иной, но только та финансовая система и будет отвечать своему назначению, которая это сделает». Современная же на тот момент российская финансовая система была мало приспособлена для решения этой задачи так как «взяла себе в основание не русскую науку, не данные русской психологии и экономии, а случайные теории, возникшие в странах иного экономического склада и на почве иных экономических данных» и теперь пытается приспособить «русский экономический организм к перенесению им тяжкой операции – замене дешевых национальных денег деньгами дорогими и мировыми; если этот процесс будет продолжаться, Россия будет, в конце концов, задолжена, разорена и обезличена»90.

С.Ф. Шарапов был поклонником политики Министра финансов Е.Ф. Канкрина (1823–1844 гг.), когда расчетный баланс России опирался на отсутствие внешних займов при значительном хлебном вывозе и почти запретительном тарифе на иностранные товары. Траты русских за границей также были ограничены. При таких условиях, по его мнению, наш расчетный баланс был превосходен, Европа постоянно нам приплачивала и драгоценные металлы приливали в Россию. Таким образом, деньги создавались на почве земледелия и с ним в полной гармонии находились промышленность и торговля. С.Ф. Шарапов считал, что разорило дворянство не отмена крепостного права, а радикальная ломка старых кредитных учреждений и денежной системы. К тому же выкуп выдавался выкупными свидетельствами, которые помещики вынужденны были продавать по пониженным ценам, теряя при этом до 38 % их стоимости. В результате этого земли начали уходить из рук дворянства за невозможностью организовать и вести хозяйство без денег. Создававшиеся акционерные земельные банки и Общество взаимного поземельного кредита (Золотой банк, то есть основанный на золотой валюте) разорили лучшие губернии. Основанный во времена Александра III Дворянский банк появился слишком поздно и его ссуды пошли не на развитие, а на погашение уже сделанных долгов (частных и ипотечных). Крестьянский банк, в свою очередь, превратил крестьян в должников, заставив их опустошать «когда-то культурные земли и быстро становиться несостоятельными»91.

Одному из правых идеологов А.Г. Щербатову община была мила еще и тем, что семьи, соучаствовавшие в распоряжении землей, в рамках общины устанавливали между собой определенные соседские бытовые отношения. Он предупреждал, что в случае чрезмерной концентрации земли новые хозяева потребуют разрешения всех возникающих проблем на основе формального права, с применением силы, а не дружественного соглашения