Мадмуазель Амели приблизилась к ним с тем, кого называла Аркадиусом. Кирилл Карлович понял, что тот так долго держал под локти девушку, поскольку она тоже не сразу отвыкла от качки.

– Познакомьтесь, князь, – промолвила Амели. – Пан Аркадиус Зиборский.

Господин сделал легкий поклон и с улыбкой промолвил:

– Как добрались, князь? Наверняка, кормили рыб от самого Гамбурга.

Кирилл Карлович решил, что пан Зиборский шутил насчет его юного возраста. «Ладно, радуйся», – подумал про себя князь и вслух сказал:

– Нянюшка не рассказывала мне, что в Северном море рыбы водятся. Так что я по незнанию никакого угощения для них не взял.

Пан Зиборский хмыкнул, не зная, как ответить. Вмешалась Амели:

– Аркадиус, перестань! Это не смешно. Нужно поблагодарить князя…

– А разве я не благодарю, – ответил тот. – Благодарю, господин князь! Благодарю, что составили компанию Амалии…

Изъяснялся он по-французски, но имя произнес на польский манер: Амалия, а не Амели. Да и она называла его паном. Князь взглянул на спутницу и переспросил:

– Амалия?

– Во время путешествия я представлялась француженкой, – пояснила девушка. – На самом деле, меня зовут Амалия Ласоцкая. Простите, мой князь, так было нужно.

Она улыбнулась, но не так застенчиво, как прежде, а своевольно, показав, что считает вопрос исчерпанным.

– Вот как, – промолвил князь.

Он понял, что Пьер и Флоранс Ролэн тоже поляки.

Тоскливо сделалось князю. Едва оторвался от маменькиной юбки, как наделал непростительных глупостей. Со стыдом припомнил, как веселился с Агнешками. Дело было не в девчушках, а в его самонадеянности. Он думал, что мир у его ног. А какие-то поляки запросто обманули его.

Кто же они такие, эти Пьер и Флоранс Ролэн? Князь посчитал за лучшее смущения не показывать и не вспоминать о недавних спутниках.

Кирилл Карлович почувствовал, что помог тем, кому помогать не следовало. В груди поднималось волнение. Нехорошее. «Уж ни то ли это, о чем предупреждал старый философ», – подумал князь.

Хрисанф Иванович подозвал носильщиков, и они разобрали сундуки. Одному из них Чернецкий дал монету и по-английски велел проследить за погрузкой.

– Здесь полно жуликов и воров. Но эти люди проверенные, – сказал он князю. – Не изволите ли пройти пешком? Здесь недалеко. После морского путешествия прогулка пойдет на пользу. А ваши сундуки доставят в гостиницу.

– Хорошо, – согласился Кирилл Карлович.

Вдруг он увидел нечто такое, что могло существовать только в сказках дремучей нянюшки. Но нет же, вот он детский кошмар, вырос на чужом берегу и скалил хищные зубы.

Воображение князя поразили гигантские челюсти. Юноша застыл, не в силах представить себе размеры чудовища, от которого остались такие кости. Князь видел, что он прошел бы в пасть гиганта, не пригнув головы.

Еще больше поражало то, что кто-то смог справиться с монстром, о чем свидетельствовали останки.

– Челюсти кашалота. Неправда ли, впечатляют! Здесь вываривают ворвань, – Хрисанф Иванович указал на деревянное строение.

– Признаться, до сих пор я встречал кашалотов только на картинках, – сказал Кирилл Карлович.

– Не зря название города означает ловушку для рыбы, – молвил собеседник.

Князь услышал обрывки разговора Амели и ее нового спутника. Речь шла о полотне какого-то живописца, доставленного с континента на том же судне, на котором они прибыли. Ни Амели, ни мусье и мадам Ролэн не упоминали о картине.

– Ярмут дословно означает устье реки Яр. Само же наименование Яр происходит от старо-английского слова gear, означавшего ловушку для рыбы, – продолжал Чернецкий.

Кирилла Карловича охватило чувство, что в ловушку угодил он сам. Он старался разобрать речь пана Зиборского. Невинная с виду мадмуазель Амели была окутана тайнами. Юноше казалось, что он угодил в пасть левиафана. Чудовище прикидывалось мертвым. А на деле готовилось сомкнуть челюсти.