Первый день аккуратно (как могли) разбирали крышу, снимая с неё шифер и разбирая стропила. На второй день в пару кувалд завалили часть фасадной стены, подцепили буксировочным тросом балки перекрытия (эх, тянем – потянем!) и по одной скинули их вниз. Дальше пошло веселее, где кувалдами, где тросами поваляли остальные стены, вынесли сколько смогли мусора со двора и наконец-то принялись ударно отмечать дестрой.

Вынесли во двор два мангала и загрузили один шашлыком на шампурах а второй – рёбрышками на решётках.

Вынесли во двор два ящика с бухлом и принялись дегустировать: пиво магазинное, бутылочное, пиво с пивоварни баклашечное и пиво лично сваренное Матвеевым и разлитое, по классике, в трёхлитровые банки. А также вино абхазское разливное и разнокалиберные самопальные домашние настойки. Кенарь сперва отнекивался, что за рулём, но против запаха абхазского вина не устоял и влился в общую попойку. Его рабочая неделя начиналась во вторник, и он решил, что разок можно пошиковать и доехать домой на такси, а «десятку» забрать в понедельник.

Вынесли во двор две гитары: новую китайскую с пьезодатчиком и дребезжащими ладами и видавшую виды потёртую ленинградку, ещё помнящую Цоя в лицо. И пока жарился шашлык, и лились рекой напитки, заджемили, передавая их друг-другу по очереди. От гитары Кенарь тоже не отказался, играл он на троечку, а пел на четвёрочку с минусом, за что, собственно его и прозвали в Кенарем. Пара песен собственного разлива – одна глубоко лиричная, вторая, вызвавшая в компании весёлый ржач. Он всегда старался поддерживать баланс лирики и стёба примерно пополам.

Когда всё мясо было съедено, все песни спеты, все напитки задегустированы до последней капли, а все магазины уже закрыты, мнения разделились. Жёны загрустили и начали тащить своих благоверных домой, последние же наоборот затребовали продолжения банкета.

В результате прений жёны таки затолкали своих благоверных по такси и увезли домой. А холостые и те, кто предусмотрительно оставил своих жён на хозяйстве, также затолкались в такси и поехали в «Ливерпуль» – славившийся своей терпимостью к нетрезвым гитаристам, почти культурной публикой и не очень демократичным прайсом.

Матвеев, стоя у калитки под руку с женой, проводил их грустным взглядом.

Бюджет Кенаря не предполагал таких затрат, но он решил, что живёт один раз и гулять, так гулять.

– Накатил? Теперь давай, спой уже что-нибудь!

– Полиричнее или постёбнее?

– А можно одновременно? И побольше – побольше!

– Ы-Ы ПЫВО! – Шрек поставил перед ним ещё одну кружку.

Кенарь отхлебнул глоток.

– Каждый музыкант обязательно должен написать блюз про бывшую! – заявил он, принимая «ленинградку», которую захватили собой. – Я решил пойти дальше и написал про всех!

И он взял первый аккорд:

– Одна моя бывшая как-то сказала мне милый прости, но не БГ…

Пальцы слушались неохотно, до сегодняшнего дестроя он брал гитару в руки почти год назад, на июньском шабаше в честь днюхи Андора и Гриспера. Там он и встретился с Галкой, посулив ей весёлое времяпровождение в лесу у реки. В слегка упоротой тусовке задорных разгильдяев.

Лето пролетело незаметно, как сказка – Кенарь никак не мог поверить, что он, курьер, неудачник и нищеброд, чем-то привлёк такую женщину. Но лето закончилось, Галка уехала в Москву, став очередной бывшей, которую он не потянул. И закончилась сказка.

– … и уж тем более не Анджелина Джоли,

И сиськи шестого размера не делают тебя солью земли! – закончил он первый куплет.

Друзья Кенаря цинично заржали. За столиком слева кто-то сдержанно захихикал. Кенарь скосил глаза и сразу напрочь забыл куплет следующий.