В голову ядовитыми змеями полезли неприятные мысли о том, как часто он подключался к моему роботу, чтобы посмотреть его глазами на меня и на то, что делаю. Как выхожу из душа, завёрнутая лишь в одно короткое полотенце. Как обнажённая сплю на кровати, подтягивая колени к животу и стараясь отогнать мысли о Святозаре. Как плачу в подушку после очередного разговора с Элеонорой. Как время от времени по душам общаюсь с Тором или Квином, когда те находили возможность выбраться на Тур-Рин. А ещё Юзеф следил, куда я езжу. Возможно, даже прослушивал мои разговоры.

Всегда чувствовала, что за мной приглядывает Э-Эс-Эр, и мирилась с политикой фоновой проверки организации. Если начинала, пускай и незначащие, отношения с кем-либо, руководство под микроскопом изучало жизнь этих людей, цваргов или пикси, чтобы убедиться, что они не секретные агенты, втёршиеся в близкий круг разведчика. Но даже Феликс делал это ненавязчиво, скорее, с позиции любящего отца, который присматривает за своей дочерью. Проверял отсутствие судимостей, штрафы, образование, какие-то общие сведения, но никогда не устраивал откровенную слежку. А вот то, что проделывал Таурецки, было мерзко, отвратительно и гадко. Смогу ли простить его? Возможно. Смогу ли вновь начать ему доверять? Боюсь, что уже нет.

— Юзеф, — вздохнула глубоко, — чтобы завоевать доверие, нужны годы, для разочарования достаточно одного мига.

— Ах вот как… — Голос напарника резко изменился, стал до боли едким и язвительным. — Всё понятно. Значит, как тебе нужна моя помощь, так сразу «Юз, помоги», «Юз, отключи камеры», «Юз, сделай то-то, прикрой мою задницу, сыграй по-чёрному»… А когда признался тебе в своих чувствах, так ты обозвала меня сопливым, зелёным юнцом!

Сглотнула твёрдый ком, внезапно образовавшийся в сухом горле. На тот момент, когда Юзеф стал моим напарником и мы успешно завершили несколько операций, я всё ещё собирала своё сердце по осколкам. Предательство Святозара действительно сильно подкосило меня. Очень долго не могла принять тот факт, что помимо меня у него, оказывается, уже давно были жена и ребёнок. Разум отказывался в это верить. Ведь мы строили планы на совместное будущее, он даже предлагал съехаться… Вся эта история вызывала во мне бурю противоречивых чувств с гнилым послевкусием. Святозар умудрился не просто обмануть меня и воспользоваться моим к нему доверием. Он одним махом перечеркнул всё, что было между нами, и заставил меня почувствовать себя последней паршивой дрянью, которая чуть не увела чужого мужа. Такой вот — чистокровной эльтонийкой. И это было действительно горько.

В тот период мне было не до отношений. Совершенно. Сослаться на разницу в возрасте — первое, что пришло в голову, когда прежде молчаливый агент Таурецки внезапно решил, что влюблён в свою напарницу.

— Юзеф, не передёргивай мои слова. Я всегда была против служебных романов и никогда этого не скрывала. Кому, как не тебе, знать об этом? К тому же тебе всего двадцать семь, а мне уже шестьдесят пять…

— Да плевать я на это хотел! — взвился тот. — Эльтонийки в принципе живут в два с лишним раза дольше людей, если нормировать возраст на среднюю продолжительность жизни, то мы ровесники! И вообще, я сам частично эльтониец!

О-о-ох... Умом-то понимала, что была для Юзефа самым близким человеком. А уж после того, как парень узнал, что его собственная мать не умерла, а просто отказалась от него, потому что он родился мальчиком, бедняга и вовсе сузил круг своего общения практически до одной-единственной меня.

— Не хочу сейчас об этом говорить. К тому же это не сетевой разговор.