– Я чуть было не потерял вас, Оленька, – сказал он, оглядываясь по сторонам. – Прекрасно, прекрасно… А где граф?

– Вы же уходили с ним.

– Фёдор Александрович должен был познакомить меня с одним человеком, очень нужным человеком. Но, кажется, князь так и не соизволил здесь появиться.

– Какой князь? – заинтересовалась Маша. – Мне граф тоже про князя говорил…

Топорин посмотрел на девушку, которая имела все шансы стать графиней Радневской, и вежливо улыбнулся, но распространяться о нужном ему князе всё же не захотел.

– Здесь столько людей, что кто угодно может затеряться, – уклончиво сказал он и тут же обратился к жене: – А вам следовало…

– Взгляните, как веселится детвора! – Маша перебила Топорина, угадав его намерения.

Супруги повернулись за её жестом.

– Мы могли бы взять с собой и Соню, – тихо сказала Ольга мужу, глядя на шумную стайку ребятишек.

Он, притянув её к себе, ещё тише ответил:

– Если вы мою дочь в парке умудрились потерять, то как я мог позволить вам взять ребёнка сюда?

Ольга посмотрела на мужа. В который раз он заставлял её испытывать чувство вины… Если бы Топорин знал, как была несносна его требовательность к другим и удивительное постоянство в осуждении тех, кто хоть раз оступился. Увы, человеку легче обнаруживать и держать на ладони чужие недостатки, чем пересматривать свою добродетель.

– Ах, до чего же весело! – не унималась Маша, просовывая свою руку под локоть Романа Степановича и заглядывая в его лицо. – Граф, наверное, вас тоже ищет … О, смотрите, Ольшанского с Таней спустили на санках с самой высокой горки… Идёмте же к ним!

Ей нельзя было отказать. Глаза Маши горели, словно фонарики, и вся она дрожала от нетерпения оказаться в гуще событий. Но на полпути к цели они втроём попали в настоящий бой. Попытка Романа Степановича возмутиться отозвалась только шквалом снежков и задорных криков. Маша взвизгнула и, заслонив руками голову, побежала вперёд, ничего не видя перед собой. Топорин устремился за ней, решив, что это самый верный способ обезопасить себя. Ольга оглянулась. Кто-то выскочил из укрытия и, не спрашивая согласия, потянул её за собой.

Стены крепости достаточно пострадали от боёв, поэтому, чтобы чувствовать себя защищённым, нужно было присесть на корточки, как это сделал мужчина, всё ещё не выпускавший Ольгину руку из своей.

– Да пригнитесь же вы, мадам!

Она присела и с интересом посмотрела на своего то ли спасителя, то ли завоевателя. Незнакомец отпустил её и с головой укутался в плащ, оставив снаружи только лицо.

– Стоило ли рисковать жизнью ради женщины, когда я не могу рассчитывать даже на слово благодарности, – насупился он.

– О, простите, – улыбнулась она. – И кому же я обязана своим спасением?

– Мне, мадам. Зовите меня Полем.

– Вы француз?

– Храбрый француз.

– И ворчливый.

Он сердито посмотрел на неё.

– Я здесь скоро совсем окоченею.

– Конечно, мсье. Вы одеты не по погоде.

– Я не предполагал, что застряну в этом… – вместо того, чтобы закончить фразу, мужчина стал тереть свои щёки и нос.

– Это всего-навсего игра.

– Хороши же у вас игры! Мне снежком, твёрдым, как камень, едва не разбили голову. Моя шляпа, совсем новая, осталась по ту сторону защитного ограждения, и я боюсь представить, во что она превратилась. Я потерял своего знакомого, который наверняка где-то ищет меня…

– Тогда что вам мешает выбраться отсюда?

В ответ он издал только звук, похожий на рычание.

– Эй, вы! Держите оборону! – раздался рядом озорной крик.

Ольга, приподнявшись, выглянула из укрытия и тут же снова спряталась. Какое– то время они сидели молча, мужчина тайком наблюдал за ней. Сняв рукавицу, она взяла горсть снега и стала разминать его в пальцах, словно познавала на ощупь нечто новое. Она смотрела, как белая холодная масса тает в её горячей руке, и капельки талой воды неторопливо скатываются вниз. Затем, стряхнув остатки снега, приложила мокрую руку ко лбу.