Стив продолжал сидеть в кресле, он не подходил ко мне.

Я попыталась пошутить и, глядя в окно, произнесла:

– Что стоим, кого ждем?

Стив ухмыльнулся:

– Хочу полюбоваться тобой. Встань на колени на край кровати.

Я встала.

– Раздвинь ноги шире. Опусти руки.

Я раздвинула, опустила. Но он снова не подходил. В телефоне звучала уже, наверное, пятая с начала моего танца песня, слишком быстрая для моего бездвижного положения.

«Какую он курит сигарету? – думала я. – Шестую или седьмую? Он, наверное, чертов импотент… Конечно же, столько дымить. Не зря во всех источниках пишут: „Курение вредит вашему здоровью“. Но мне-то оно и лучше. Извращенец. Может, сказать ему, что у меня двойной тариф за ожидание?..»

Тут Стив снял футболку и подошел ко мне сзади. Весь процесс занял не более трех минут. Даже трек не закончился, а он уже успел вспотеть, просто облиться потом. А я успела вспомнить гнилое старое дерево у себя под окном в детстве. Украдкой я брала из домашнего чемоданчика несколько гвоздей и вбивала их в сухой ствол, пока никто не видит. Я была сейчас как то дерево. И поняла, что имела в виду Энн, говоря «это как высморкаться».

Я побежала в душ первой. Через мгновение он решил присоединиться, но я уже успела ополоснуться и, как душистое мыло, выскользнуть из его мокрых рук. Когда он вышел из душа, я уже оделась. Стив отсчитал тысячу баксов плюс сотню дал на чай, и я, получив заветную сумму, позабыв попрощаться, выбежала из номера и побежала к лифту.

Энн сидела в холле напротив окна, ее взгляд будто застыл в мигающем экране телефона. Не сказав ни слова, я положила деньги на стол.

Энн посмотрела на них, на меня и кинулась мне на шею.

– Кэтти, прости, я была не права. Не надо было тебе туда идти, – и она принялась целовать мои мокрые от слез щеки, пока не высушила губами все до единой слезинки.

Следующие несколько дней были самыми спокойными за последние месяцы. Мы рассчитались за квартиру и посвятили выходные отправке наших резюме в десятки компаний. Нам было не важно, куда нас возьмут, мы мечтали работать вместе в одной фирме. У Энн, правда, работа ассоциировалась с красивым, богатым и одиноким начальником, который влюбится в нее с первого взгляда, а у меня – с нескончаемым потоком клиентов и судебными процессами, где я, как Аттикус Финч [3], справедливая и лишенная предрассудков, боролась бы за справедливость несмотря ни на что. Мы загорали в парке, катались на великах, гуляли по центру, обедая в уютных кафе. И каждый раз я выбирала маршрут, который проходил через галерею. Но я ни разу не встретила Кристиана.

В понедельник нам повезло: сразу четыре компании пригласили нас на собеседование в одно и то же место. Мы, предвкушая новый жизненный этап, стали готовиться к первому интервью. Я читала статьи в интернете, как пройти собеседование, Энн наводила порядок в шкафу, перебирая вещи в поисках идеального образа. Потом, сидя на подоконнике с пачкой сигарет, мы задавали друг другу каверзные вопросы и смеялись своим ответам. Через несколько дней после интервьюирования мы получили ответ. Энни брали сразу во все четыре компании, меня – только в одну, которая в нашем списке желаний стояла на последнем месте. Оказывается, умение нравиться эйчарам, убеждать, преувеличивать, без страха описывать несуществующие победы, оказывать приятное впечатление и иметь позитивный настрой играло бо́льшую роль, чем мой идеальный диплом и заученные статьи из кодекса по семейному праву. Узнав, что сразу четыре компании делают ей предложение, Энни станцевала танец победителя на незаправленной кровати, а когда я сообщила, что меня берут только в одну, она, закрыв подушкой глаза, свалилась набок, убрала подушку и громко прокричала: