– Спасибо, сын, за урок, преподанный мне, – искренне прослезился грозный курбаши, – прости меня за то, что я не сразу воспринял твой совет. Но кто научит моих адъютантов европейским наукам?

– Я! Правда, на это надо время, – задумчиво сказал Темир-бек.

– И в самом деле! Но вам же через два дня надо отправляться обратно.

– Ничего, я найду достойное оправдание.

– Спасибо, сынок! Я сегодня же прикажу адъютантам всех подчиненных мне курбаши прибыть в лагерь. Через два дня, когда мы вернемся из похода во славу ислама с победой, все уже будут в сборе.

– А пока я по-новому оформлю вашу карту и после согласования с вами нанесу на нее план предстоящей операции.

– Слушаю и повинуюсь, – неожиданно улыбнулся всегда такой суровый и неулыбчивый Ислам-бек.

Закончив наносить на карту обстановку, Темир-бек, обернувшись к отцу, который, сидя в просторном, красного дерева кресле, больше похожем на походный трон эмира, с упоением следил за его уверенными и четкими действиями за столом, задумчиво сказал:

– Мне кажется, что заградительный отряд надо расположить в этой небольшой лощине, – он показал место на карте. Ислам-бек, нехотя оставив свой трон, подошел к столу.

– Но это же слишком близко от кишлаков, где мы будем проводить операцию, – скептически заметил он, – я боюсь, что в случае нападения неверных вы не сможете здесь долго продержаться. Вот место, где я планировал выставить засаду. – Ислам-бек указал на узкое горло ущелья, которое можно было запереть и меньшими силами.

Темир-бек внимательно изучил подступы к ущелью и со знанием дела изрек:

– Отец, это хорошее место для засады, но противник, столкнувшись с нами в горловине ущелья и поняв, что там не пройти, попытается обойти препятствие вот здесь и вот здесь, – показал он на карте, – и тогда его уже никто не сможет остановить.

– Я сомневаюсь, что гяуры мыслят так же, как ты, сынок, – самоуверенно произнес курбаши, проведя своим острым ногтем по карте. – Здесь они найдут свою смерть.

– Хотелось бы в это верить, – недоверчиво произнес Темир и, взглянув на отца, неожиданно попросил: – Разрешите мне все-таки рассказать вам, в чем мой замысел?

– Рассказывай! – без особого энтузиазма в голосе милостиво разрешил Ислам-бек.

– Будь я военачальником, я бы расположил засаду в двух местах. Здесь и здесь, – показал он на карте. – Дорога круто поднимается на перевал, и на вершине вражеские кони будут еле передвигать ногами. На спуске вражеская колонна окажется, как на ладони, под прицелом первой засады. Как только гяуры начнут подъем на следующий перевал, они окажутся под кинжальным огнем второй засады. И из этого котла тогда уж никому не уйти. Для этой операции мне понадобится четыре «льюиса» с полным боекомплектом и двадцать пять – тридцать всадников. Как видите, я справлюсь с поставленной вами задачей даже меньшим количеством людей.

– Все это хорошо на словах да на бумаге, – скептически ответил Ислам-бек, – а мы привыкли действовать по старинке. Кстати, курбаши Наби-хан уже устраивал там засаду, и довольно-таки успешно. Пока красноармейцы штурмовали скалу, на которой засели его джигиты, курбаши зашел им в тыл и порубил всех до одного. Так что, сынок, я советую тебе воспользоваться уже проверенным в бою замыслом.

– Хорошо, отец. Я поступлю так, как ты советуешь.

Темир-бек тут же обозначил на карте недостающий элемент предстоящего боя и только после этого вместе с отцом вышел из юрты.

– Скажи, отец, почему среди собравшихся курбаши я почему-то не слышал имени курбаши Наби-хана? Жив ли он?

– Жив! Хитрый лис, после того как его потрепали неверные, ушел за кордон, поближе к своему родственнику, афганскому беку. Кстати, он вскоре должен доставить оружие и боеприпасы, которые мне уже давно обещали англичане. Был однажды у меня господин Хадсон. Клялся и божился, что поможет не только оружием, но и деньгами, лишь бы мы не прекращали с большевиками борьбы.