Внезапно залаяли собаки. Вслед за этим послышалось конское ржание и крики встревоженных пастухов. Не давая им опомниться, нукеры вихрем налетели на сидевших у костра людей и, выхватив сабли, плашмя начали их избивать. Послышались вопли. Неожиданно один из пастухов, выхватив спрятанное в куче бараньих шкур ружье, направил его на ночных разбойников. Но тут же кто-то из нукеров выстрелил в него, и единственный человек, осмелившийся поднять оружие против ночных разбойников, рухнул прямо в огонь. Несколько секунд его тело корчилось в пламени, но вскоре замерло навсегда. В воздухе запахло подгоревшим мясом.

– Тушите, скоты! – крикнул пастухам Ислам-бек, воротя лицо от запаха сгорающей в огне плоти убитого пастуха.

Утром, подсчитывая прибыль от угнанного у другого скотовладельца табуна, Султан-бобо удовлетворенно сказал Темиру:

– Вот теперь ты заработал не только на хлеб, но и на мясо.

Прошло два года. В крепком, круглолицем джигите, одетом в расшитый серебром зеленый халат, перепоясанном наборным поясом из серебряных пластин, с дорогой саблей на боку, гарцующем на лихом кауром ахалтекинце, трудно было узнать некогда худенького, забитого нуждой, но гордого горца, заброшенного нелегкой судьбой в дом гиссарского богача. Да, это был Темир, правда, после того как Ислам-бек, так и не получивший от своих многочисленных жен долгожданного наследника, его усыновил, все непременно звали его Темир-беком.

– Уважаемый Темир-бек! Ваш благословенный отец ждет вас к обеду! – крикнул скачущему в просторном домашнем манеже джигиту Султан-бобо. Дождавшись, когда тот остановит коня, он торопливо к нему подбежал и услужливо помог спешиться.

– Спасибо, Султан-бобо, – искренне поблагодарил Темир-бек старого служаку, который когда-то его наставлял, приобщая к нелегкой жизни бекской вооруженной свиты. Десятки ночных и дневных налетов на кишлаки проделали они вместе, прежде чем десница Аллаха коснулась его макушки, и он на всю жизнь был осчастливлен Ислам-беком. Еще свежо было в памяти поистине чудесное событие, которое произошло несколько месяцев назад, когда Ислам-бек, созвав к себе в гости самых богатых и уважаемых соседей, неожиданно заявил:

– Как плохо, господа, когда человек, познавший жизнь, имеющий власть и уважение в обществе, не знает, кому же накопленное праведным трудом богатство передать. Проходит жизнь, а Аллах так не дал мне долгожданного сыночка.

Гости сочувственно зацокали языками.

– Прямо не знаю, что делать. Четырех жен имею по закону. Трем дал развод за бесплодие. Каждый день молю Аллаха дать мне наследника, но отверз уста свои Всевышний от меня, и нет мне от него милости. Что посоветуете, уважаемые гости?

С места встал среднего роста старик-казий, одетый в белоснежный халат, с огромной белой чалмой на продолговатой голове. Воздев руки к небу и что-то пошептав вправо и влево, он дребезжащим голоском предложил:

– Есть весьма одобряемый шариатом обычай: усыновите достойного юношу и сделайте его своим кровным сыном!

– Но где найдешь юношу, который бы мог радовать меня сегодня и стал бы опорой в старости?

Казий обернулся к Темиру, стоящему в ожидании приказаний хозяина за спинами гостей, и деланно поклонившись ему, со сладчайшей улыбкой на устах произнес:

– Да вот он! Крепок и силен, как снежный барс, смел, как бадахшанский тигр. Насколько я слышал, он не раз выручал вас, уважаемый Ислам-бек, от смертельной опасности.

– Да! – гордо сказал бек, подозвав джигита к себе. – Темир, мальчик мой, ты согласен стать моим сыном?

Темир, пораженный до глубины души таким неожиданным предложением, словно онемел.