– Милая сударыня, – тепло сказал Ван Хельсинг, – отрадно слышать о ваших планах. Я рассматриваю их как добрый знак возвращения вашей душевной крепости, которая столь необходима в наши дни. Мой друг Джонатан Харкер, которого вы, без сомнения, помните, будет так же счастлив, узнав о них, как счастлив теперь я, и наверняка с готовностью окажет вам содействие в поисках и оформлении документов. Если это тот самый совет, в котором вы нуждаетесь, то считайте, что уже получили наше безоговорочное согласие.

– О, вы по-прежнему компаньоны, – Ирен пригубила чай. Профессор кивнул, улыбкой поощряя молодую женщину продолжать. Она сделала паузу, прикусив губу ровными белыми зубками. – Я рада, что встретила сегодня вас, это рассеяло мои сомнения. – Видя недоумение собеседника, она пояснила: – Я раздумывала, следует ли писать вам, кроме того, у меня не было ни малейшей уверенности, что вы по-прежнему в Лондоне, и возможно, что все это только игра моего воображения. Но вот я вижу вас в этом отеле, где сама живу, и мне кажется, это знак.

– Прошу вас, – сказал Ван Хельсинг, – располагайте мной.

– Вам известны случаи, когда, узнав нечто новое, ты начинаешь вдруг находить его следы повсеместно? – начала Ирен издалека. – Даже в самых неожиданных местах. Достаточно лишь один раз допустить в свою жизнь предположение… и поверить в его правдивость… Простите мою многословность, профессор… Вчера я была на балу у леди Аскот. Среди гостей мне встретился один молодой человек, он сказал, что приехал из Трансильвании. Граф Аурель фон… – она нахмурилась, пытаясь правильно произнести трансильванскую фамилию.

– О, – перебил ее Ван Хельсинг, – мне знакомо это имя. Стало быть, он произвел впечатление?

– Именно о впечатлении я хотела бы вам рассказать, – задумчиво произнесла Ирен. – Видите ли, я заметила кое-какие особенности в его наружности.

– Я весь внимание, – подался вперед Ван Хельсинг.

– Первое, он неестественно бледен, мертвенно бледен, я бы сказала. Такого эффекта можно достигнуть, наложив слой театрального грима, но граф не пользуется гримом. Или можно подумать, что он никогда не был под солнцем. И второе, точнее, самое главное… – Ирен порывисто протянула Ван Хельсингу руку, которую тот ободряюще пожал. – Видите ли, профессор, этот молодой человек не отражался в зеркалах!

Она посмотрела на Ван Хельсинга, и в ее взгляде читалось: «Вы мне верите? Объясните тогда, что я видела!»

Ван Хельсинг отпил из своей чашки, промокнул губы салфеткой.

– Моя дорогая, – сказал он мягко, – прекрасно понимаю ваши сомнения, предвижу также вопросы. Позвольте сказать: вместе с нами, представителями вида хомо сапиенс, под солнцем, а чаще под его ночным двойником, полумистической луной, обитают и другие существа.

– То есть граф не человек? – Ирен передернуло. – Это возможно?!

– Ваш знакомец имеет человеческий облик, ему присущи людские привычки и эмоции. К сожалению, – вздохнул Ван Хельсинг, – представители его вида мало изучены, точнее, практически не изучены в современной науке.

Ирен, казалось, не вслушивалась в его слова, ее тонкие пальцы комкали салфетку, взгляд сосредоточился на фарфоровом боку заварочного чайничка. Ван Хельсинг по-отечески похлопал по ее руке.

– Будет лучше для всех, мисс Адлер, если вы станете избегать встреч с графом, – сказал он. – А если встреча неизбежна, постарайтесь не показать, что знаете его секрет.

– Но кто он? – тихо спросила Ирен, повернув к профессору сосредоточенное лицо с трагическим изломом бровей.

– Носферату, – так же тихо ответил Ван Хельсинг.

Вернувшись на Вествик-гарденс, профессор осведомился у хозяйки, дома ли мистер Харкер, однако тот все еще отсутствовал, более того, даже не сообщил почтеннейшей миссис Тернер, намеревается ли вернуться к ужину, и не подал ни единой весточки. Ван Хельсинг почувствовал укол беспокойства: задание, за которое взялся его молодой компаньон, могло быть опасным из-за связи с оборотнем. Хотя с памятной встречи прошло уже почти два месяца, профессор знал, что ни в коем случае нельзя недооценивать злобность и мстительность твари, при этом, несмотря на всю тщательность поисков, он пока что мало в них продвинулся и не обнаружил ни логова зверя, ни, если верны были мрачные предположения, его хозяина.