– Увы, Евгений Иванович, я по другому поводу.

– Что-то мне твой похоронный тон не нравится, – насторожился Царьков.

– К сожалению, нет повода для веселья. Мертвы два наших работника склада. Пока мне лишь известно, что это огнестрел.

– Твою ж мать! – тихо воскликнул Царьков. – Веселая у вас контора. Вечно какая—то хрень происходит. А что мне звонишь? Хотя, я догадываюсь.

– Все верно, именно за тем и звоню.

– Ну что сказать. Расценки, надеюсь, ты помнишь. Результат дня через три. Никаких телефонов, никаких письменных отчетов. Все только устно при личной встрече. Все понятно?

– Есть шанс, что ты сможешь выяснить что-то пораньше? – задал вопрос Леонид.

– Посмотрим, – буркнул Царьков. – Давай-ка, чудило, лучше диктуй адрес и имена.

***

Домой Брюсов ехал не спеша. Мысль о неизбежном трудном разговоре с женой его тяготила, но откладывать решение проблемы в долгий ящик было не в его привычках. Он детально вспомнил утреннюю ссору и пришел к выводу, что, пожалуй, слегка перегнул палку.

«Какого хрена я разорался утром, как придурок! Теперь самым правильным будет просто извиниться за свой утренний фонтан и на этом инцидент будет исчерпан», – повеселев, рассудил он.

Но дома его ждал сюрприз, к которому он был совершенно не готов. Ужинали, почти не разговаривая друг с другом, но зато каждый с преувеличенным вниманием беседовал с сыном, обсуждая его мелкие приключения в детском саду. После ужина Таня отвела сына в комнату, вооружила цветными карандашами, и он увлеченно принялся что-то рисовать. Она вернулась на кухню и начала молча убирать со стола.

– Танюша, слушай, кажется, я сегодня утром немного погорячился и наговорил лишнего, – проговорил Леонид. – Извини, просто я был сам не свой из-за совещания.

Таня резко повернулась и, глядя на него недобрым прищуренным взглядом, холодно произнесла:

– Только сегодня утром? Нет, дружок, ты уже несколько дней сам не свой, и я, наконец, сегодня поняла, в чем причина. Дело вовсе не в совещании или в работе.

– Что ты имеешь ввиду? – захлопав глазами, спросил Леонид.

– Ты, видимо, забыл, что мое рабочее место находится у окна, которое выходит на парковку? – громко воскликнула она.

Леонид заметил, что на глазах жены навернулись слезы.

– Подожди, ты о чем? – все еще не понимая в чем дело, спросил он.

– Да прекрати ты изворачиваться! Тебе это не идет! – воскликнула Таня. – Я сегодня прекрасно видела, как из твоей машины выпорхнула какая-то смазливая девица и пересела в свою машину. А потом ты, как влюбленный сопляк, еще пол часа стоял с идиотской улыбочкой до ушей и махал ей ручкой, когда она уезжала. Видел бы ты себя со стороны! До чего отвратительное и убогое зрелище!

Леонид смотрел на жену и не мог понять, что ему сейчас больше хочется – возмутиться или расхохотаться.

– И давно это у вас? Что молчишь?

Леонид встал, вытащил из кармана визитку Дарьи Сергеевой, протянул жене и холодно проговорил:

– Мы познакомились довольно давно.

Он замолчал, со злорадством выдерживая паузу. Заметил, как побледнела жена. После чего с серьезным видом продолжил:

– Наверное, минут за пять до того, как ты нас увидела.

Таня растеряно заморгала и с нервной хрипотцой в голосе проговорила:

– Леня, лучше скажи правду. Все как есть. Ведь если я узнаю, что ты…

– Танюша, прекрати! – мягко перебил ее Леонид, – Поверь, в голове у этой милой барышни на мой счет далеко не романтические бредни. Ну а у меня тем более.

Он подошел к жене, мягко обнял ее и тихо проговорил:

– Послушай, дуреха, никто кроме тебя и Димки мне не нужен. Я люблю только вас.

Однако в этот момент, как назло, в памяти предательски всплыл образ жизнерадостной красавицы, садящейся в его машину. От злости на самого себя Леонид до боли прикусил губу. Но красавица никуда не делась.