– Княжна-регент? – уточнил Пегов.

– Император, – поправил я. – В конце концов, это его флот, его система и, простите за банальность, его война. Пусть Его Величество либо сам определит стратегию, либо назначит того, кто будет за нее отвечать.

Реакция оказалась предсказуемой, как восход солнца. Арсений Павлович покачал головой с выражением человека, услышавшего предложение научить кота играть на скрипке. Гревс фыркнул, не скрывая скепсиса. Даже обычно невозмутимая Настасья Николаевна выглядела озадаченной.

– Контр-адмирал Васильков, – осторожно начал вице-адмирал Гревс, явно подбирая слова как сапер – мины. – При всем уважении к Его Величеству… Мальчику всего восемь лет. Как он может разбираться в вопросах такой сложности?

– Вы недооцениваете императора Ивана, – возразил я, чувствуя необходимость защитить честь моего юного монарха. – Да, ему восемь. Но поверьте человеку, который провел с ним последние недели – это самый необычный восьмилетний ребенок во всей Галактике. Его способность анализировать, его понимание людей, его интеллект – все это заставило бы покраснеть от зависти иного академика.

– Александр Иванович не преувеличивает, – неожиданно поддержала меня вице-адмирал Хромцова, хотя я понял, что она делает это скорее назло балтийцам, чем из реальной убежденности. – Я достаточно наблюдала за Его Величеством, чтобы подтвердить – мальчик действительно феноменален.

– Даже если так, – Яков Сергеевич явно остался при своем мнении, – разумно ли взваливать такую ответственность на детские плечи?

– А разумно ли продолжать бодаться как бараны на мосту, когда враг уже в системе? – парировал я. – Послушайте, я знаю императора лучше любого из вас. Видел, как он принимает решения, как схватывает суть на лету. Он либо найдет правильный ответ, либо выберет того, кто его найдет.

В глубине души я, конечно, надеялся именно на второй вариант. И да, признаюсь – тешил себя мыслью, что выбор падет на вашего покорного слугу. Не из тщеславия… хотя кого я обманываю? Немного и из тщеславия тоже. Но главное – у меня был план. Тот самый, с «гуляй-городами» и прочими фокусами, который требовал единоличной власти и готовности к экспериментам.

– Я категорически не вижу смысла в этой затее, – упрямо заявил Пегов. – Мы теряем драгоценное время на сомнительную авантюру.

– Это не авантюра, а единственный законный способ учредить главное командование, – возразил я. – Или вы предлагаете тянуть жребий? Устроить голосование? Скрестить сабли в поединке?

– Закон писался для совершеннолетних императоров, – заметил Гревс.

– В законе про возраст ни слова, – отрезал я. – Там черным по белому: «Император назначает главнокомандующего». Точка.

Спор грозил зайти в глухой тупик, и тут случилось неожиданное.

– Я поддерживаю предложение контр-адмирала Василькова, – спокойно произнесла контр-адмирал Зимина.

Все, включая меня, уставились на нее как на внезапно заговорившую статую. Настасья Николаевна до сих пор больше молчала, и ее поддержка стала громом среди ясного неба. Особенно для коллег-балтийцев.

– Настасья Николаевна? – Арсений Павлович явно не верил своим ушам.

– Мы можем спорить еще час, а можем за это время слетать в резиденцию и получить конкретное решение, – пояснила контр-адмирал свою позицию. – К тому же, Александр Иванович прав – единое командование необходимо как воздух. И если император действительно настолько исключителен…

Она пожала плечами, но я уловил, как ее взгляд на мгновение задержался на моем изображении. В этом взгляде промелькнуло нечто… личное? Эта мысль одновременно польстила и встревожила. Профессиональные отношения – это одно, а вот примесь личных чувств в боевой обстановке – совсем другое.