– Вы сказали «наша» задача? – переспросил Павла Петровича, внимательно слушавший его контр-адмирал Котов.

– Да, и я не ошибся, – утвердительно кивнул командующий. – Потому, как лично возглавлю абордаж «Юты»…

– Это… Это очень рискованно, – выдавил из себя Пантелеймон Матвеевич, под изумленные возгласы и взгляды присутствующих офицеров.

– В окружении мадьяр в лучшей боевой экипировке я рискую не больше, чем все вы, господа, – ухмыльнулся Павел Петрович. – К тому же вы все должны понимать, что по-другому я поступить просто не могу…

– Однако гибель одного и даже всех нас не идет ни в какое сравнение с вашей, адмирал, – замотал головой Пантелеймон Котов, в одночасье осознавший, что старик после поражения у Новой Москвы-3 и известия о пленении Доминики Кантор совсем слетел с катушек и относится сейчас к своей собственной жизни, как к чему-то незначительному.

Павел Петрович покачал головой:

– Если вы намекаете на то, что таким образом я решил покинуть этот мир, то вы глубоко ошибаетесь, – произнес командующий с холодной улыбкой. – Я не для того сорок лет бороздил просторы Ойкумены, выиграв более ста сражений, чтобы вот так легко уйти и позволить победить всем этим ублюдкам, что возомнили себя великими космофлотоводцами…

– Но, господин адмирал…

– Оставим эту тему, Пантелеймон Матвеевич, – строго посмотрел на своего подчиненного Дессе.

Котов обреченно кивнул, а Павел Петрович продолжил объяснять тактические детали операции, расписывая роль каждого подразделения, временные интервалы и сигналы для координации. Особое внимание он уделил организации отступления кораблей 2-ой «ударной» после извлечения Доминики Кантор с вражеского корабля. Весь план был просчитан с точностью до минуты, как и всегда у «Северного Лиса».

– И помните, – подчеркнул он, – основная цель операции – вице-адмирал Кантор. Она – ключевой офицер нашего флота и владеет критически важной информацией.

Никто из присутствующих не осмелился заметить, что в голосе адмирала при упоминании Доминики звучали нотки, выходящие за рамки простой военной необходимости.

– После освобождения вице-адмирала, – продолжил Дессе, – мы перегруппируемся и приступим ко второй фазе операции, а именно – полному уничтожению 34-ой «резервной» дивизии. Действовать будем вкупе с эскадрой, запертой в Кроншадте…

– Господин адмирал, есть еще один момент. По нашим данным, в последние часы Джонс стал активно перемещать свои корабли между внутренним и внешним кольцом блокады. Возможно, он что-то подозревает или готовит собственную операцию.

Дессе задумчиво постучал пальцами по тактическому столу:

– Это может быть как реакция на возможное появление нашего флота, о чем американец догадывается, зная информацию о нашем отбытии из «Новой Москвы», так и подготовка к штурму самой крепости. В любом случае, нам нужно ускорить операцию. Поэтому приказываю кораблям переходить в режим ускорения… Господа, у вас есть шесть часов на все приготовления.

Он обвел взглядом своих офицеров:

– Эта операция критически важна для всей нашей кампании. Мы понесли серьезные потери у Новой Москвы-3, и в глазах многих сейчас выглядим ослабленными. Успешное освобождение вице-адмирала Кантор и снятие блокады с Кронштадта покажет всей Империи, что Северный космический флот по-прежнему сила, с которой необходимо считаться…

Когда офицеры разлетелись по флагманам для подготовки своих подразделений, Дессе остался один у тактического стола. Он еще раз внимательно изучил голографическую проекцию блокированного Кронштадта, мысленно прокручивая детали предстоящей операции. Затем его взгляд задержался на изображении линкора «Юта», где содержалась Доминика Кантор.