‒ Хш-ш, хш-ш, хш-ш, ‒ нечетко, но с равными короткими промежутками, слышалось из-за стены.

Шокированный Ванильный представил, как кто-то умирает в морозилке, не в состоянии выбраться наружу. Он замахал головой, ударяя себя по шее тонкой косичкой.

– Тупица, – ругнулся на себя парнишка, понимая, что никого за стеной быть не может.

И все же Захар повторно пристроил ухо к камере: шипение то, как будто сменялось рычанием и чавканьем, то смолкало, то набирало обороты с новой силой. С завороженным выражением лица молодой человек потянулся к табло управления. В непреодолимом желании разведать, что скрывается за дверью холодильника, он дотронулся до экрана. Ванильный намеревался подключиться к обзору внутренних камер, но женский голос, разрезавший тишину, словно кнутом, заставил его подпрыгнуть, а заодно встрепенуться, прийти в чувство и скинуть с себя пугающее очарование.

‒ Какого хрена ты творишь, Ванилька? ‒ вскрикнула Вертянская, возмущенно швыряя в подчиненного собственный ботинок, ибо ничего более дешевого под рукой не нашлось.

Младший бортинженер вприпрыжку отскочил от морозилки на приличное расстояние.

‒ Я ничего не брал! ‒ не задумываясь, солгал он, считая, что все доказательства дурного поступка перевариваются в желудке.

‒ Ты вскрыл чужой провиант. В курсе, как это называется? Воровство! А знаешь, чем карается? Заключением. Спешишь в тюрьму на пожизненное?

Захар вспомнил о пакетике с орешками и решил, что раскрыт из-за него. Он незаметно спрятал доказательство за спину и предпринял неловкую попытку избавиться от него, швырнув в первый попавшийся угол.

Ярослава сделала то, что так любила ‒ завела глаза к потолку.

‒ А это что?! ‒ смахивая крошки с комбинезона неудачливого грабителя, она сердито пригрозила парнишке пальцем. ‒ Ты болван. Если кто-то пронюхает, чем ты тут занимался…

‒ Посмотри на ряды: забиты едой! Никто не заметит пропажу пары пакетиков. Зачем им столько? На станции полторы тысячи ртов, а запасов на год вперед.

‒ Плюс наша доставка, ‒ нехотя согласилась девушка. Пока она шла по следам Ванильного, тоже обратила внимание на захламленный продуктами склад. ‒ Но это тебя не оправдывает. Понесешь наказание…

‒ Ну, Яра…

‒ Аким, ‒ не слушая Захара, Вертянская при помощи часового коммуникатора связалась с капитаном, но вместо него в разговор вклинился Михалыч, бранясь, где их носит. ‒ Ладно, идем. Доложу Строганову о твоем безответственном проступке лично.

Строганов на провинности Ванильного плевать хотел. Он, разумеется, пожурил младшего бортинженера, пригрозил увольнением, если подобное повторится, но в душе понимал: все его запугивания – блеф. Во-первых, желающих месяцами прозябать в камере гибернации находилось немного. Они и Захара наняли с трудом, через знакомых. Во-вторых, ну и что, что сопляк украл горстку еды у тех, кто в ней не нуждался? Экипаж, что в полете, что на Земле, круглый год употреблял в пищу откровенное дерьмо. Судя по тому, что капитан видел на складе, колонисты не обеднеют.

Вертянская от негодования стиснула зубы, но промолчала. Аким часто поступал наплевательски, а она впоследствии сходила с ума в бессильной злобе. Напарница не считала Строгонова дурным человеком, но ее ужасно раздражал тот факт, что капитана в жизни волновало всего две вещи ‒ выгодно продать услуги команды и употребить что-то позабористее. Порой он брал опасные нелегальные заказы, а выкручиваться приходилось ей. Яра безумно переживала, что и на сей раз с грузом что-то не чисто.

С разгрузкой давно покончили и весь экипаж, за исключением охранников, вернулся на «Симаргл». Ни Режев, ни Дальний не явились вовремя на место встречи и не выходили на связь. Команда разбрелась по насущным делам. Сараев получил приказ от второго пилота приступить к расчету обратного маршрута, в надежде возместить потраченное на непредвиденный ремонт время. Псевдо, радуясь, что избавилась от обременительного ухаживания назойливого штурмана, решила провести инвентаризацию лекарств. А Михалыч с Ванилькой отправились оценивать повреждения и проводить мелкий ремонт.