Я и Рыжик дружно сунулись к двери. Григорий был прав – мы приземлились не в Кулиге. Там самолёт садился на лугу возле села, здесь же мы оказались посреди большого поля, и никаких признаков жилья рядом в помине не было. Поле, правда, было укатано, и все обозначения стояли, как и полагающаяся такого рода аэропорту будка. Но если и ждали здесь самолёт, то никак не в это время – ни одной живой души на поле не появилось. Я взглянул на часы – вместо положенных двадцати пяти минут летели почти сорок.

– Н-ну, и что теперя делать будем, – Князь молодцевато выскочил на укатанный снег, фертом прошёлся около самолёта. – А, авиация, где мы находимся-то, хоть скажи? Или ты на нюх летел, без компаса?

– Да нет, мужики, всё как положено шёл, по приборам. Сам не знаю, как такой номер вышел. Я вообще-то первый раз в вашем районе, – лётчик в замешательстве растирал мазутное пятно по всей щеке.

– Может, по рации с районом связаться? – несмело вставил Рыжик.

– Да не работает рация, – безнадёжно махнул рукой пилот. – Надо обратно в район лететь, не попасть нам в Кулигу вашу.

– Какой район, какой район! – взвился Князь. – Ты это брось! У меня по программе сегодня в пять баня, а в семь я должен на свадьбе быть. Так что давай в Кулигу.

– Да я бы рад, – усмехнулся лётчик, – только вот в какую сторону лететь…

– Слышь, парень, звать-то тебя как? – шагнул вплотную к лётчику Князь.

– Фёдором…

– Так вот, Федя, слушай сюда. Место это я узнал – Залужье, отсюда до Кулиги рукой подать. Как взлетаем – сразу вправо забирай, тут тебе и Кулига. Так что давай, Фёдор. А то время уже три часа.

– Ох, не знаю, мужики…

– Чего не знаю? Чего не знаю-то!? Давай-давай, Федя. Всё путём.

Фёдор обошёл вокруг самолёта, осмотрелся.

– Мужики, не вырулить мне тут на взлёт, вон та хламина мешает.

На пути самолёта стояли тракторные сани. С какой целью они были тут оставлены, трудно было догадаться.

– Это какая хламина? Сани, что ли? Так мы их сейчас уберём. Ну-ка, Коля, подсоби. А ты, Володька, стой тут, куртку порвёшь, – Князь уверенно двинулся к саням. Но остановился. – А где Пашка? Эй, Артюха! – Он подбежал к самолёту, заглянул во внутрь. – Во, даёт! Спит, сурок! Си-илён! Артюха, не спи, замёрзнешь, рейс закончен и трап подали. Не-е, вот что значит бабу молодую заиметь: в Паденьгу летели – спал, обратно летим – опять спит…

– Чего шумим? – благодушная физиономия Павла зависла над Князем. Заспанные глаза, щурясь от мартовского солнца, не спеша оглядели окрестности.

– Иди сани двигать, чуда ты дремотная. Видишь, мужики пересажаются…

Фёдор с Рыжиком как раз в это время взялись за угол саней и тщетно пытались хоть чуть приподнять их.

– Так мы это чего, не в Кулиге, что ли? – ещё раз неторопливо оглядевшись, спросил Павел ровным голосом.

– Силён, Артюха, соображаешь. В точку попал – не в Кулиге мы, – хохотнул Князь. – Ошибка инженера Феди – летели в Кулигу, а увидели фигу.

– А-а, – понимающе протянул Павел, не выразив, однако, никакого беспокойства по поводу услышанного. Он ещё некоторое время постоял в задумчивости, а затем, вроде как нехотя, его высокая, сутулая фигура вывалилась наружу и вразвалку зашагала к пыхтящим над неподъёмными санями мужикам.

– Эй, ребята, вы не так, не так делаете! – крикнул Князь. – Так не взять, подважить надо. Федя, дай-ка топор, вагу вырубить. Топор у тебя в самолёте есть?

Фёдор, сразу отпустившись от саней, взглянул на Князя почти оскорблённо:

– Ты чего, паря. Откуда. Ты бы ещё вилы попросил…

– Ну ты, лётчик, даёшь! Топора – и того нет. Да как же ты летаешь, без топора-то?

Мазутная щёка пилота даже дёрнулась от возмущения: