К веселящимся испанцам прибавилось ещё несколько зевак, вроде, датчане, потом к веселью присоединились канадцы… Но я уже не смотрел. Другая картина выплыла из глубин памяти – мутноватая вначале, прояснялась всё более и более.

Давно это было, лет тридцать пять, наверное, нет, уже тридцать восемь назад. И много разных событий, и гораздо более значительных, казалось бы, случилось после, но это происшествие вспомнилось до мельчайших подробностей.

Глава 1. Ошибка «инженера Феди»

Нас было четверо, оказавшихся в тот мартовский морозный день в неуютном, холодном салоне двенадцатиместной «аннушки», что должна была лететь по маршруту Верхняя Паденьга – Кулига. Я, зелёный первокурсник, недавно сдал свою первую сессию и теперь добирался из столицы к родителям, имея в запасе десять дней. Дорога уже порядком измотала, и добраться до дому казалось верхом желаний.

Попутчики все были немного знакомы мне. И они, казалось, узнали меня, но поздоровался лишь один: худощавый, с живыми глазами на скуластом лице. Помнил, что на селе его звали Гришка Князь. И ещё одного помнил по прозвищу – маленького коренастого мужичка с шапкой огненно-рыжих волос на веснушчатой голове; его так и прозывали – Коля Рыжик. Ближе других знал я Павла Артюхова, широкоплечего рослого богатыря с постоянно невозмутимым выражением лица. Все трое были близко знакомы между собой и все, судя по разговорам, находились в райцентре по делам и теперь возвращались домой. Наш самолёт на Кулигу должен был улететь утром, но рейс всё переносили и вот, наконец, всё же дали посадку. Сидели в самолёте мы уже довольно долго, но почему-то не было лётчиков.

Пилот появился, когда все, особенно я, уже порядком намёрзлись в холодном металлическом чреве, а Князь успел пару раз громко и недвусмысленно выразиться насчёт порядков в районном аэропорту.

– Здорово, мужики! Заждались? Сейчас полетим, – грузное тело лётчика протиснулось во внутрь самолёта. Одутловатое, с мазутным пятном на щеке лицо его быстро повернулось туда-сюда, как бы оценивая вверенное ему хозяйство, но не выразило ни удовлетворения, ни досады.

– Я, мужики, с вами не должен был лететь, – уже из кабины, как бы извиняясь за наше ожидание, объяснял он. – Только ваш экипаж на другом рейсе, вот меня и подняли. Видите, даже без второго лечу. Ну ничего, скоро будете в своей Кулиге.

Потом самолёт долго, натужно ревел двигателем, затем медленно, скрипя и трясясь, выруливал на взлётную полосу. Наконец, как-то жалобно взвыв, нехотя сорвался для разбега, взлетел.

Было холодно, особенно ногам. Да и куртка, что была на мне, была явно не рассчитана на подобные экспедиции. Земляки мои, в своих полушубках и унтах, чувствовали себя гораздо уютнее. Павел, как взлетели, почти сразу уснул, а Князь, попеременно заглядывая то в иллюминатор, то в раскрытую кабину пилота, оживлённо рассказывал что-то, неразборчивое за рёвом мотора, Рыжику, конопатое личико которого, слегка запрокинувшись, старательно внимало Князю.

Потихоньку я всё же задремал. Проснулся от короткого толчка – приземлились. Самолёт, подпрыгивая, прокатился положенный ему путь, встал.

– Приехали, мужики, – бодро крикнул пилот, когда стих шум двигателя. – Давай, открывайте дверь. Да почту помогите мне выгрузить.

Князь дверь уже открывал. А открыв, почему-то застыл на некоторое время, вглядываясь. Потом повернулся навстречу выходившему из кабины пилоту и сказал странным голосом:

– Слушай, лётчик, ты куда нас привёз?

–А ты что – на радостях деревню свою не узнал? – неподвижное, одутловатое лицо тронула тень усмешки.

– Да уж… я бы узнал. Было бы чего… – Князь отрывисто хохотнул, так, словно его неожиданно ткнули под дых.