Более привычным термином, раскрывающим всю полноту оттенков этого ракурса независимости, является категория «внутренние убеждения судьи». Все попытки объяснить сочетание принципа независимости судьи с требованиями по единообразию судебной практики не привели к констатации противоречия между этими двумя состояниями. Есть процессуальная деятельности судьи, а есть его деятельность как представителя власти. Между этими функциями есть очевидный конфликт, который в настоящий момент не решен на теоретическом уровне16. Но у нас сейчас задача скромнее – за рамками научных категорий, описать основной функционал работы суда в части использования правовых позиций, закрепленных в абстрактных разъяснениях высшей судебной инстанции. Невозможно отрицать, того что наличие рекомендаций могло рассматриваться судьями как ограничение их судейской компетенции.
Некоторые судьи на местах, начинают воспринимать абстрактные позиции как заранее ограничение своей свободы.
Но как будет показано далее, данная группа судей, по всей видимости, существенно меньше, чем та, которая готова исполнять рекомендации и не вступать в спор с высшей инстанцией.
Оценка этих двух полярностей зависит от выбранной модели правосудия. Все упирается в образ суда, от которого мы исходим. Очень популярен тезис о профессии судьи как об идеальном общественном служении. Под атрибутами этого служения понимается следование чистым принципам, готовность действовать в ущерб себе и своим близким, отрешенность от окружающего мира и чуть ли вообще не отказ от материальности этого мира. Этот абстрактный образ является слишком противоречивым, чтобы быть хоть в какой-то степени адекватным реальности. Хотя эта модель не имеет внятного описания, она пользуется большой популярностью и позволяет бесконечно критиковать работу судей. Ведь реальность дает достаточно аргументов к тому, чтобы исходить из иного образа судейской корпорации. Главный недостаток указанного идеального образа судьи заключается в намеренном игнорировании факта судейской иерархии и невозможности судьи противостоять ей. Напротив, степень включенности в корпорацию и является условием успешности судьи и показателем его профессионализма. Все опасения и подозрения снимаются в том случае, если оказаться от приклеивания негативных ярлыков судебной системе. Все требования о независимости, объективности следует адресовать принципам внутреннего делопроизводства. Объективно эффективная судебная система это мощная бюрократическая машина, которая сопряжена с множеством государственных ведомств. Результат работы ведомства определяется состоянием всех подразделений и эффективностью информационного обмена между ними. Индивидуальное творчество судьи возможно, но в рамках конкретного дела и с учетом всего многообразия обстоятельств (реальная исполнимость принятого решения, просчеты законодателя, интересы третьих лиц, личная готовность проявлять усмотрение и др.).
Судебная практика всегда складывается как консенсус в судейском сообществе. В том случае если этот консенсус по какому-то узкому вопросу сложился, то изменение его через абстрактное разъяснение высшей судебной инстанции встречает противодействие, что вполне объяснимо. Любая правовая коллизия разрешается через внутреннюю дискуссию, через поиск наиболее удачного решения. В итоге судьи принимают какую-то аргументацию, и она становится их личной позицией. Если изменение практики не выглядит аргументированным, то, вполне естественно, что на местах будет сопротивление:
Да бывает, встречают в штыки. Условно говоря, приходится объяснять на форумах в интернете, так же его приходится разработчикам объяснять судьям. По стране ездить, на видео- и конференц-связи и так далее. Некоторые до дыр зачитывают, придираются просто к запятым, потому что это было против сложившейся практики. Десять лет практика вот как-то корявенько складывалась, но сложилась. А здесь все было перевернуто де-факто с ног на голову.